Читать «Стихотворения. 1915-1940 Проза. Письма Собрание сочинений» онлайн - страница 26

154. «Когда совсем уж не было надежды…»

Когда совсем уж не было надежды, Я темным стал, я озверел от боли, Затем что каменны твои одежды, Затем что каменна моя недоля. Но твой уход был вестью, был приходом… Вот здесь сейчас окончится всё это И будет ясная осенняя погода, И так кончаются любовь и лето. И были окна, были двери настежь. Свисали тени током водопада. Сквозь вечера запутанные снасти Плыла звезды далекая отрада. И в сердце снова плавилось страданье, Но просветленное; мое ль, чужое ль… И в этом было всё мое земное: Вся жизнь моя и всё мое посланье.

155. «Из дома в дом проходит то, чему названья…»

Из дома в дом проходит то, чему названья Нет. Грусть и скорбь с ним сочетаются, как тень, В которую художник всё иносказанье Вложил: весь медленный и творческий свой день. Да, эта лень, углов тупые повороты И ты, пришедшая затем, чтоб умереть В ненужном лживом слове… Чтоб на серой ноте Цветистых звуков-мотыльков раскинуть сеть. И нет названья бесконечной смерти В нас, только в нас. И что обетом мы зовем Иль бытом? И чему всю муку, всё неверье, Всю жажду веры так пустынно отдаем?

156. «Свергая в эти воды дни за днями…»

Свергая в эти воды дни за днями, Уже давно безымянного ждешь. Здесь зарева шатучими кругами Всё отметают: истину и ложь. Здесь небеса проходят, как слепые, Огромной бурей в бессловесный час. Твои глаза, глаза твои пустые С крутого берега в последний раз. Здесь смерть обычней лунной светотени. Здесь солнце всходит, сумрак полюбя. Здесь даже ветер обойдет тебя Объятьем полнодумной скорбной лени.

157. «Я жил, как этот всплеск в ветвях, сегодня, здесь…»

Я жил, как этот всплеск в ветвях, сегодня, здесь — В рожденьи дня сего: травинка, поле, лес. Стекали пятна, тени, солнечные блики Вдоль век и щек моих — судьбы моей улики. Я не хотел ее: мне отдавали мякоть Всех караваев здесь и там, на небесах, — Но в капельке земной хмельной душистой мяты Постиг я терпкость боли, наслажденья страх. Копной пьянящей я взвалил ее на плечи И в окна лез, в глаза, в сердца — и на буксир Брал волка и луну и беспредельный мир Подспудной — до утра — таинственной картечи.