Читать «Стихотворения. 1915-1940 Проза. Письма Собрание сочинений» онлайн - страница 15

101. «Пройдет, пройдет и это лето…»

Пройдет, пройдет и это лето И подтвердит, что я чужой, Что с солнечного парапета Лечу в извечный мрак ночной. Лечу сквозь чернозем, сквозь камень, Морей, планет и крови бег, Сквозь нежности пугливый пламень, Сквозь мудрости тишайший снег. Но лет следя и повторяя Всё тот же заданный урок, Порой в себе я постигаю Огня бессмертного намек. Здесь, по пути, на этом ложе — В объятьи трепетном земном — О, как мучительно мы схожи С великим солнечным огнем!

102. «Я вновь у запертых дверей…»

Я вновь у запертых дверей Стучусь к Тебе. Стучуся к Ней. И Ты — Она… И ты лишь бред, Пороши дым, пороши след… Что жизнь? Узорчатый платок, Судьбы завеса и замок. Зачем легка, зачем светла? И дышит, дышит смерти мгла. И как развеять эту муть, Понять молчанье, ночь, и путь, И ход звезды, и крови бег, И вскрики сердца в сон и в снег? Прорывы туч… Осколки дня… О, ветер, ветер, жизнь моя!

103. «Давно иссяк. Давно устал…»

Давно иссяк. Давно устал Угрюмый ветхий дом. И кто б ни шел, идет вдвоем, Входя в померкший зал. И стол, и жестких стульев ряд Косятся в зеркала. И по углам судьбы метла Сметает сор утрат. Уж снова ночь. За тишиной Растерт безликий гул. Ты только тень. Зачем на стул Садишься предо мной? О чем молчишь? Зачем темно? Что слышим? Что поймем? Вот дрогнул ночи водоем. Вот заглянул в окно. Окно дрожит… Рванулось ввысь… Летит… весь дом летит… Чей это крик? Чей с гулких плит Безумный крик: очнись? Чей это конь умчался вскачь? Так дайте ж свет скорей! И бег в свечах… И стук дверей… И плач, и плач, и плач…

104. «Давно, давно в беспамятстве, в болезни…»

Давно, давно в беспамятстве, в болезни Иль в детства тихой сонной полумгле, Меня пронзили звуки вещей песни, С тех пор неповторимой на земле. Я к ней тянулся шепотом, дыханьем, Вникал в шаги стихии огневой И замирал, во тьме, пред вражьим станом, Уму непостижимой полнотой. И помню я, как отлетела крыша, Раздались стены и взметнулся пол, И как впервые в небе я услышал Огромных звезд таинственный раскол. Шел спор великий, в вечности единый, Торжественно невозмутим и строг. И в населенной числами пустыне Кружил в пространстве непомерном Бог. А сердце человечье трепетало, Свой ломкий ритм сверяя с глубиной, И шло, и тяжко шло из горсти малой Своей земли на звездный водопой. И стала жизнь моя воспоминаньем. Темно очам от пламени в груди… На рубеже каком — о тайна грани! — Мне мысль — свое безумье приютить.