Читать «Спартаковские исповеди» онлайн - страница 313

Слухи о том, что после травмы мой выход на поле оттягивали для того, чтобы увеличить вероятность отставки Федотова, – это, мне кажется, фигня. Но то, что я был готов сыграть на неделю раньше, чем вышел на замену с «Локомотивом», – точно. Хотя даже в тот момент у меня еще был такой мандраж, который обычно бывает после серьезной травмы. Я инстинктивно боялся «стыков».

После отставки Григорьича мы с ним больше не виделись. Я сыграл на чемпионате Европы, уехал в Англию. И приехал уже только на его похороны. Не имел права не прийти. И даже плакал.

В прессе писали, что я специально для этого прилетел в Москву. Это не так, не хочу брать на себя лишнего. В тот момент я был в столице – не помню уже, правда, в связи с чем. И обязан был попрощаться с человеком, который столько для меня сделал.

Со Станиславом Черчесовым отношения складывались нормально – он мне, как и Федотов, доверял. За исключением той истории, когда он весной 2008-го отправил меня в дубль, у нас с ним все было в порядке. Недавно в Москве виделись и неплохо пообщались. Кстати, как выяснилось, мы с ним живем в одном доме. Я об этом не знал. С женой поехали оформлять документы на квартиру, и там, где это происходило, встретили его. И Руслан Нигматуллин – в том же доме.

Но есть у Саламыча качества, которые его чуть-чуть портили. Мне кажется, что он не смог задержаться в «Спартаке» потому, что себя любит больше, чем футболистов, и ставит себя на первое место.

Мне говорили, что он и игроком был таким. В то же время знаю Черчесова как максималиста и профессионала. Он очень много времени сидел на базе, что-то писал, массу внимания уделял тактике – словом, весь был в работе. Но чуть-чуть перебарщивал.

В каких-то матчах при нем нам не везло. В выездной встрече отборочного раунда Лиги чемпионов с «Селтиком» я не забил пенальти – но потом не опустил руки и сравнял счет. Мы здорово играли, но судья нам подпортил все, несправедливо удалив Штранцля. В равных составах могли бы спокойно дожать соперника и выиграть. А так уступили в серии пенальти. Я на тот матч с лангеткой на сломанной руке вышел, потому что хотел играть. Хотя мне было очень больно при любом падении. Но, в конце концов, это рука, а не нога…

А матч с ЦСКА, когда Янчик сравнял счет на последней добавленной минуте? В тот день мы весь матч были лучше и должны были выиграть. Я винил в той ничьей себя и расстроился больше всех, потому что 50 метров бежал за армейцем и сбил его у нашей штрафной. Потом думал – зачем? Может, не сделай этого, все было бы нормально…

Газзаев тогда сказал: «Вам еще работать и работать, чтобы обыграть ЦСКА». Ну, он чуть-чуть звездный человек, как и Черчесов, тоже горец. Понимал, что в тот день мы были лучше, – и, желая отогнать это чувство, такой вот фразой «подколол» нас. Но я его слова не воспринимаю: в одно ухо влетают, из другого – вылетают. Еще в молодежной сборной я у Газзаева был, но не играл. Он мне не доверял и вообще недолюбливал, нехорошо относился.