Читать «Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт» онлайн - страница 795

А.С. А скорострельность НС-37 была не мала?

И.Г. Мала, поэтому стрелять из неё надо было уметь. Я умел.

А.С. Со сбитыми японскими лётчиками вам общаться не приходилось?

И.Г. Со сбитыми нет, а с пленным японским лётчиком я пообщался. Дело было в Харбине. Навещаем мы в госпитале своего Денисова. Принесли ему кое-какие продукты, курево, ну и фляжку, понятно. Плюс у нас ещё с собой было, чтобы «за встречу и здоровье» с ним тут же отметить. Пропустили мы с ним пару раз «по маленькой», подошли к окну, а оно выходит во двор. Двор же (красивый такой, с небольшими деревцами и с красивыми кустами) делился дорожкой на две части. По одной половине двора ходят наши раненые (их уже в этот госпиталь начали доставлять), по другой – японские. Никто на чужую половину не заходит. И ни охраны, ни забора, чисто по договорённости. И Денисов мне показывает на одного японца: «Вот видишь его? Он лётчик-истребитель. Мне переводчик сказал». Я всем: «Ребята, а пойдём, потолкуем!..» «Не-е… – говорят – ну, его… Особист потом душу вынет». «А я, – говорю, – схожу, поговорю». Нашёл переводчика (а в госпитале было несколько наших военных переводчиков – ребята-младшие лейтенанты, но по-японски говорили хорошо): «Эй, мамлей, хочу с японцем поговорить, поможешь?..» – «Легко…»

Подходим мы к этому японцу. Парнишка на голову ниже меня и примерно на пару лет младше, не скажу, что атлет, но и не доходяга. Я достаю неначатую пачку сигарет (а меня тамошние русские угостили отличными местными сигаретами, очень крепкими и очень ароматными), отрываю уголок пачки, слегка постукиваю, чтобы показался кончик (сигареты были без фильтра), и протягиваю японцу: «Угощайся…» Он отрицательно качает головой, но по глазам вижу, что курить он хочет зверски. (Переводчик потом мне сказал, что японцев хорошо кормили, но вот табачного довольствия им почему-то не полагалось.) Я переводчику: «Скажи ему, что я тоже лётчик-истребитель, просто хочу поговорить. Секреты мне неинтересны, поскольку о японских самолётах я знаю не меньше его, но хочу посмотреть вблизи, так ли японские лётчики-истребители хороши, как мне рассказывали?» Ну, развёл я пацана «на слабо», сигаретку он взял. Прикуриваю, даю прикурить и японцу.

«Я, – говорю, – старший лейтенант и командир эскадрильи, а ты?» Оказывается, он рядовой лётчик и званием по-нашему младший лейтенант. «Раньше воевал?» Оказывается, да, с американцами в Южном Китае. Больше двух лет. «Где и как был ранен?» – а мне переводчик говорит:

– Не надо его об этом спрашивать, потому что этим вы ему нанесёте сильное оскорбление, ему и без этого очень стыдно.

– Его что, в жопу ранили? Так на войне бывает…

– Нет, – смеётся переводчик, – он вообще не ранен, его за два дня до начала войны привезли с прободной язвой желудка. Теперь ему очень стыдно перед своими товарищами.

– А чего тут стыдного? – спрашиваю.

– Ты не понимаешь, – говорит мамлей, – по японским меркам, самураю заболеть перед войной это значит проявить позорную слабость, почти трусость. Поэтому ему и стыдно. Все, кто здесь лечится, получили свои раны, честно сражаясь за императора, и только он оказался больным слабаком.