Читать «Союз нерушимый: Союз нерушимый. Страна мечты. Восточный фронт» онлайн - страница 786

А.С. За пять дней войны ваша эскадрилья потеряла четыре самолёта. Вам матчасть пополняли? Если да, то как и откуда?

И.Г. Да. Конечно, не в этот же день, а в последующие два-три дня. Самолёты пригоняли лётчики-перегонщики. Если нужен был «тяжёлый», пригоняли «тяжёлый», если «лёгкий», то пригоняли «лёгкий». Похоже, перед войной где-то недалеко была организована база, на которой, то ли «накопили», то ли быстро собирали самолёты. Вот с этой базы самолёты и пригоняли. Но это только моё предположение, точно я этого не знаю. Не интересовался.

А.С. А кем замещали выбывших лётчиков?

И.Г. Перед войной у нас в полку (как, впрочем, и в других) был некоторый избыток лётчиков. В моей эскадрилье, например, было 16 лётчиков. Это на 12 самолётов. В том числе резерв был.

А.С. И ещё я посчитал, что за семь-восемь дней войны ваши двигатели должны были выработать около 50 часов моторесурса. Насколько я знаю, ВК-107Б имел ресурс эти самые 50 моточасов. Как решали эту проблему?

И.Г. Такая проблема тоже была. Решалась просто – нам привозили новые двигатели, и за ночь мотористы просто старый двигатель меняли на новый. Прилетал Ли-2 или Ю-52, который привозил четыре или пять двигателей сразу (сейчас, за давностью лет, точного числа уже не помню). Тогда это была не моя проблема, этим занимался инженер полка.

А.С. Кстати, на Ю-52 экипажи были наши или немецкие?

И.Г. Наши. Мы еще тогда интересовались у лётчиков «юнкерсов» на этот счёт (потому как слухи ходили), и нам сказали, что в лётном составе у них немцев нет, но часть механиков, прибористов и мотористов в их полку – немцы. Наверно, эта легенда о немецких лётчиках пошла из-за того, что иногда они кого-то из немцев брали в полёт в качестве борттехника. Да, вот такое эпизодически у них бывало, но штатно лётный состав – только наши.

А.С. После Муданьцзяна вы продолжали летать на «свободную охоту»?

И.Г. Да оперировали на японских коммуникациях. Через неделю войны японцы поняли, что передвигаться днём опасно и старались двигаться ночью. Вот на следующий день, после вылетов под Муданьцзяном, у меня был вылет, скорее неудачный, чем удачный – больше трёх часов мы летали, и почти без толку. Всего успеха было, что я расстрелял какой-то шальной грузовичок, да ещё мы побомбили, а потом постреляли по нескольким небольшим группам японской пехоты, человек по пятьдесят в каждой.

Потом нас переориентировали, и мы до конца войны больше летали не над основными магистралями, а над просёлками. Там с добычей снова стало получше, но и японцы умели хорошо маскироваться, стали рассредоточиваться и приобрели дурную привычку отстреливаться от нас из винтовок и пулемётов. Толку от этого огня было немного, но всё равно неприятно. Пуля она же дура – попадёт в мотор, и как из японского тыла прикажете выбираться? А может ведь и в тебя попасть. В общем, мы опасались.