Читать «Солист Большого театра» онлайн - страница 23

(Слева направо) М. Блантер, Т. Хренников, двое мне неизвестные, Н. Богословский, С. Хромченко, В. Соловьев-Седой (РГАЛИ)

1930-е стали годами рождения советской массовой песни, их писали Исаак Дунаевский, братья Самуил, Дмитрий и Даниил Покрасс, Матвей Блантер, Константин Листов, Сигизмунд Кац, Климентий Корчмарев… но если к мелодиям, как правило, непритязательным и потому быстро запоминавшимися, особых претензий нет, то слова, вся эта патриотическая лабуда любого автора, – это, как сказали бы в Одессе, «нечто особенного».

Выделю одну вечную тему: вбивание в подсознание слушателей неизбежности скорой войны («Мы стоим за дело мира, мы готовимся к войне», Александр Галич).

Зачинают «Три танкиста, экипаж машины боевой»: «На границе тучи ходят хмуро». Подхватывает фильм «Вратарь»: «готовься к бою, часовым ты поставлен у ворот, за тобою полоса пограничная идёт». Продолжает любящая девушка «Я на подвиг тебя провожала, над страною гремела гроза», хотя фильм с этой проходящей рефреном песней детский по роману «Остров сокровищ», а до войны ещё четыре года. И «в путь дорожку дальнюю я тебя отправлю» всё о том же, но не смешно ли, если за границей наращивают производство «Мессершмиттов» и «Фердинандов», просить «подари мне сокол на прощанье саблю, вместе с саблей пику подари» (не было ли это посвящено главному военспецу Будённому?). И уже послевоенная, в 1960-е одна из лучших, «Хотят ли русские войны»: о том автор предлагает спросить у тишины, берёз и тополей (поэзия…), а не ответят, «спросите у матерей, у жены моей». Но кто, они – или идеологи КПСС и гении генштаба определяли, быть войне или погодить, однако у них добиваться ответа поэт не предлагал; между прочим, он же потом рассказал, что песню как пацифистскую пыталось запретить именно Главное политуправление армии – «деморализует наших солдат»…

Не задумываясь о словах – запоминал, отец был столь увлечён расширением своего песенного репертуара, что, сообщив читателям журнала «Советская музыка» (№ 10–11, 1937 г.) «в театре готовлю партии Ленского и Фауста», тут же анонсировал «мой рапорт славной двадцатой годовщине родного комсомола – сольный концерт из произведений советских композиторов старшего поколения и композиторов-комсомольцев».

Спел ли он такой концерт, я не знаю, как не знаю, был ли комсомольцем Хренников. Его выделяю потому лишь, что в октябре 1938-го в Большом прошло заседание юбилейного пленума ЦК ВЛКСМ, после чего гостей ублажали концертом, в котором тогда уже кандидат в члены ВКП/б/ «рапортовал» «Серенадой» Тихона Николаевича («Ночь листвою чуть колышет», слова Павла Антокольского).

Как бы там ни было, «советская песня получила в лице Хромченко проникновенного, строгого и взыскательного интерпретатора». Или из другой рецензии: «Артист был всегда чужд какой-либо подражательности. Как сказали бы наши предки, он был „самогласен“, т. е. подобен самому себе. Искусство безыскусственности – великое достоинство певца. И это делало его исполнение отличным от других, естественным, непринуждённым».