Читать «Сокровища Валькирии (Книга 3)» онлайн - страница 21

Старый ходок теперь сидел возле Инги, и пока Мамонт проходил обработку у Тойё, делал ей комплименты, балагурил и целовал ручки. Поговорить откровенно не было возможности: покорная и послушная Айога видела все. Кроме того, не исключено, что каждый угол в доме оборудован не только "ушами", но и "глазами". Они сидели, как рыбы в аквариуме. Можно было выражать эмоции, откровенно радоваться, дурачиться, вспоминать прошлое и даже ругать шведов. Мамонт ориентировался по поведению Ивана Сергеевича, лучше знавшего обстановку, и ждал инициативы от него. Афанасьев и проявлял ее, правда пока подготовительную: мобилизовал служанку, чтобы накрыла стол, причем без всяких восточных изысков, а простой, русский в сибирском варианте - с пельменями и водкой. Похоже, он был на этой базе не в первый раз, по крайней мере, Айога его знала, улыбалась как старому знакомому и старалась угодить во всем. А Иван Сергеевич, как богатый купчина, сидел, вывалив живот, и только покрикивал, отчего Инга приходила в восторг. От одного стола Мамонт попал к другому. Едва выпили по первой за встречу, за возвращение с того света, как Афанасьев поманил пальцем служанку, что-то пошептал на ухо и хлопнул ее по ягодице. Айога радостно засмеялась, пригубила из поданного ей бокала и выдвинула из угла на середину шахматный столик. - Как она это делает, Мамонт, ты умрешь!- не выдержал он, упредив представление. Служанка на мгновение скрылась за перегородкой и явилась оттуда в черном японском халате. Улыбка уже не сходила с ее лица. Айога грациозно взошла на столик, сбросив туфли, медленно и профессионально выпросталась из халата, и начался танец живота. Все было подготовлено заранее серебристые блестящие трусики-треугольник, такой же бюстгальтер с множеством жемчужных нитей, свисающих вниз, и даже тональный крем, нанесенный на живот, чтобы подчеркнуть его рельеф. Инга, которую Иван Сергеевич на руках принес и усадил за стол, пришла в восторг, захлопала в ладоши. - Гениально! Айога, это гениально! Похоже, они успели сдружиться... - Знаешь, Саня, у меня таких сейчас четыре штуки!- доверительно сообщил Иван Сергеевич, поднимая бокал.- А какие ласковые - застрелиться легче. И все - таиландки! Когда-то наши путешественники привозили их как диковину, как образец женственности. - Мне б так жить!- мечтательно проговорил Мамонт и с удовольствием выпил. Старый бабник и конспиратор, похоже, так врос в обстановку, что между делом уже начинал получать удовольствие от своей новой жизни, по крайней мере, в его блудливых глазах блистало неподдельное восхищение. - Нет, ты как хочешь, Мамонт, а Восток и в самом деле вещь тонкая и изящная,- констатировал он, любуясь Айогой.- Это тебе не шведы с примитивным стриптизом и единственной целью - подороже продать вид женских прелестей. Это культура, и культура древняя, без пошлости и грубых африканских телодвижений. Совершенно другой мир, который мы не знаем, и, самое главное, знать не хотим. Мамонт восхитился другим: Афанасьев великолепно знал, что танец живота видят сейчас не только они. Представлением любуется и Тойё, сидя где-нибудь возле монитора. Ори-ентируясь на него, он и строил искусную "обработку" Мамонта. Ивану Сергеевичу следовало подыгрывать, поскольку сейчас он был ведущим. - Кстати, знаешь, как называется этот танец?- тоном гида продолжал Афанасьев.- Восход солнца! Не слабо, да? Живот женщины, лоно, где совершается чудо - зарождение новой жизни, а значит, и света. Чем не вместилище солнца? Слышала или нет Айога его комплименты - слишком уж была увлечена танцем,однако на Ингу такая оценка производила впечатление. Кажется, старый ловелас успел ей запудрить мозги. - Потрясающе!- ликовала она.- А у нас принято считать танец живота сексуальным приемом. - От невежества!- Иван Сергеевич торже-ствовал, будто сам сейчас стоял на шахматном столике.- Мы замкнулись в себе. А если и пытаемся омолодить собственное мироощущение, то нас все время несет в сторону гнилого Запада. Вот куда надо обратить взор! Вот где развитие и продолжение наших ценностных воззрений на природу, на человека как космическое, богоподобное существо. - Надо же, как ты говорить выучился!- засмеялся Мамонт.- Неужели так увлекся... Дальним Востоком? - Не увлекся - проникся,- назидательно сообщил тот.- Наконец-то разглядел настоящий мир, сложный, многогранный и глубокий. Восток, Саня, это как матрешка: открываешь одну - в ней другая, а там еще и еще, до бесконечности. Я устал от примитивизма чувств, мыслей, желаний, - Ты говоришь любопытные вещи!- заинтересовался Мамонт.- Знаешь, я, кажется, мозги себе отморозил... Иван Сергеевич обернулся к Айоге, властно махнул рукой. - Эй, ты! Кыш отсюда! Не отвлекай! Матрешка!.. Танцовщица мгновенно скрылась, подхватив на лету халат. Сказано было весело, беззлобно, с той барственной легкостью, с какой муж выпроваживает одну из жен гарема. Мамонт рассмеялся: это был уже не любительский театр! - С ними только так,- удовлетворенно пояснил Иван Сергеевич.- Они уважают власть мужчины. Власть для них - проявление любви. Представляешь, фантастика! И в этом есть великий смысл. Стоит только уравнять женщину в правах, а не дай Бог, выпустить вперед, мир немедленно поворачивается в сторону гибели. Активная часть человечества становится пассивом. И все, вырождение нации, отношений, чувств, размывание высших идей. Нельзя грешить против природы. А на Востоке это соблюдается четко, отработан регламент. Нет писаных законов, как на Западе. Есть глубочайшие традиции вместо умозрительных прав человека. - Тебя бы в Сорбонну, лекции читать,- снова засмеялся Мамонт.- Поглядел бы, как полетели тухлые яйца! - Они бы и у нас полетели,- согласился Иван Сергеевич вполне серьезно.Потому что мы уже пропитались Ближневосточной нетерпимостью и живем, как талмудисты: всякое отклонение от строчки - расстрел на месте. Мы буквально отравлены не присущей нам истеричностью. Где же северная холодность ума и чувства, где бесстрастная страсть, о которой ты, помнится, любил говорить? Где сложность и многообразие? Чем мы теперь отличаемся от животных? Даже ритмы, и те африканские. Танец страусов богаче смыслом движений. - Ты хочешь сказать,- глядя в глаза, проговорил Мамонт,- нам следует обратиться на Восток? На Дальний Восток? - Да что тебе скажешь?- Иван Сергеевич придвинулся ближе к столу, не отводя взгляда, наугад взял бутылку.- Ты же - Мамонт. Огромный, сильный, лохматый. Идешь туда, куда хочешь, думаешь, как хочешь. Большому зверю большую дорогу... Да только нет, ее, дороги-то. И ты обречен на вымирание, потому что надвинулся ледник. Останутся от тебя одни бивни в вечной мерзлоте. Ну, может еще шерсти клок... - Перспектива!- тон Афанасьева вдруг начал обескураживать Мамонта.- Но ты в какой-то степени... - Не в какой-то, а прав!- отрубил он и выпил не чокаясь. - Я с вами абсолютно не согласна!- У Инги, забытой мужчинами, неожиданно прорезался голос.- Сами послушйте, что вы говорите? Иван Сергеевич?.. - Тебя, девушка, не спрашивают!- перебил ее Мамонт, потрафляя Афанасьеву.Когда говорят мужчины, следует сидеть и слушать. Открыв свой прекрасный ротик. Она не поняла шутки, резко отвернулась и стала сковыривать с губ шелушащиеся коросты. - Восток давно и всерьез озабочен проблемами третьего тысячелетия,проговорил Иван Сергеевич, глядя в стол.- Утрачена цементирующая идея, отсюда появляются и расползаются по свету такие уродливые искусственные формы ее, как "Аум Санрикё". - Ты имеешь в виду Ближний Восток?- уточнил Мамонт с явной издевкой. - Дальний, Мамонт, Дальний!- выразительно произнес Иван Сергеевич, глядя в глаза.- Над концепциями будущего мира работают целые институты. Потому что с Запада движется ледник - "Новый мировой порядок", идея Ближнего Востока. А что ей противопоставить?.. Интернационал нейтрализовал Россию, путь на Восток открыт. И Восток боится вторжения западной химеры, поэтому и предлагает союз. - А мы-то что можем? Создать еще одну химеру? Дальневосточную? - Мы многое можем,- намекнул Иван Сергеевич.- В России кое-что осталось. И это кое-что способно стать основой новой идеологии для наших народов. Мамонт пнул под столом Афанасьева - тот невозмутимо убрал ногу. - Что осталось-то? Одни разговоры... "Россия в третьем тысячелетии станет духовным оплотом всего человечества". Интересно, каким образом? На основе чего?.. - Ты же знаешь, на основе чего... - Если бы знал, с тобой тут не сидел! - Мамонт, сведи Тойё с хранителями "сокровищ Вар-Вар",- неожиданно предложил Иван Сергеевич.- Больше от тебя ничего не требуется. - С кем?- неподдельно изумился Мамонт, намереваясь еще раз пнуть, однако Афанасьев подобрал ноги. - С этими людьми. Из соляных копей. С гоями. - Иван, да ты с ума сошел,- засмеялся Мамонт.- Ты что, не видишь, в каком я положении? Я странник, бродяга. Меня вышвырнули, как собаку! Я им больше не нужен, Ваня. Меня использовали и выкинули. - Не правда, Саня. Гои никого не выкидывают. Не подпускают к себе, но и не выкидывают. - Я что тебе, плохой пример? Каста гоев закрыта напрочь. Мы изгои, каста неприкасаемых. Надо реально смотреть на вещи.- Мамонт отмахнулся и выпил.Морозился бы я в горах, если бы не вытолкнули в шею! Ладно, Иван, хрен с ним, где наша не пропадала. Давай гулять! Тойё - мужик хороший, наверное, да наивный, как ты. Вон, спроси у нашей девушки: верит она в сказки или нет?- он взял руку Инги, погладил в своей ладони, как маленького взъерошенного зверька.- Скажи ему, Инга, нет же на свете ни Данилы-мастера, ни Хозяйки Медной горы? - Нет,- медленно произнесла она, понимая, что от нее требуется.- Я больше ни во что не верю. И никому! - Вот! Это уже и девушкам понятно! Иван Сергеевич будто забыл, где находится, и никак не хотел остановиться. Мамонт заметил на его лице легкую свинцовую серость, проступающую на свободной от бороды и усов коже - незнакомое, чужое состояние глубокого внутреннего раздражения. - Девушкам здесь все понятно. Особенно таким очаровательным. Он снова делал идиотские намеки! Мамонт взял бутылку и, наполняя бокал, умышленно пролил водку на стол, щедро, через край, дескать, все, ты меня достал! Всегда понятливый и чуткий Афанасьев и этого не заметил. - Не ври, Мамонт. Ты избран Валькирией. Это навечно, я знаю. - Что?- нарочито громко засмеялся он.- Вань, ты же знаешь, как с нашими бабами связываться! Это же тебе не таиландки!.. Как выбрали, так и выбраковали. Нет уж, лучше самому выбирать. И я это сделал, Иван! Женюсь на Инге. Мы с ней странники, никому в этом мире не нужны. И потому найдем место, построим дом и будем жить. Правда, Инга? Иван Сергеевич перешагнул все грани допустимого, и теперь Мамонт никак не мог разобраться - будто в самом деле отморозил мозги!- что происходит. То ли старый конспиратор, заводя речь о хранителях "сокровищ Вар-Вар", показывает, таким образом, что Тойё известно о них, и как бы выстраивает рамки предстоящего с ним разговора - до каких пределов можно открываться, чтобы не быть уличенным во лжи, то ли он вообще ничего не соображает, выбалтывая сокровенные вещи. Инга растерянно смотрела то на одного, то на другого - вероятно, диалог ей казался полной абракадаброй. Два зрелых мужа несли чушь, разглагольствуя то о геополитике, то о каких-то женщинах. - Ты пойдешь за меня замуж?- он снова погладил руку Инги.- Если хочешь, это я тебе предложение делаю. Вот, при свидетелях! Обязуюсь сделать тебя счастливой, на руках носить буду. Хочешь? Ну, соглашайся скорее! Если уж нас свела судьба? Главное, надо было говорить побольше, чтобы сбить с темы Афанасьева. И он, наконец, понял, чего хочет Мамонт. - Выходи за него,- посоветовал Инге.- Конечно, он не подарок. Мамонт, одним словом. Может, женится, так за ум возьмется. - О чем вы говорите?!- внезапно возмутилась она.- Я не хочу замуж. И отстаньте от меня! Почему вы смеетесь надо мной?! Обида ее была естественной и сейчас как нельзя кстати. Иван Сергеевич принялся ее утешать - не терпел женских слез, а Мамонт отыскал-таки его ногу под столом, пнул и сам стиснул зубы от боли, угодив обмороженными пальцами по его твердому кожаному сапогу. Инга убежала бы из-за стола, если бы могла: забинтованные ступни ног выглядели колотушками. Мамонт поднял ее на руки, отнес за перегородку, уложил на постель. - Мамонт!- она схватила его руку.- Ничего не понимаю, Мамонт. Что происходит? Почему все так?.. - Тебе и понимать нечего,- жестко отрезал он.- Все, я устал от бродячей жизни! Ничего больше не хочу! И никуда больше не пойду! Иван Сергеевич стоял в дверном проеме, прислонившись к косяку, взгляд был тяжелый, наполненный внутренней злостью. - Но в баню-то пойдешь?- спросил он.- Здесь горячий источник есть, и топить не надо. Я когда бываю здесь, каждый день хожу. Это было предложение поговорить с глазу на глаз. Там бесконечно шумит вода, и если угодливая служанка не увяжется, то другого места не найти... - Не хочу!- бросил он, намереваясь поломаться для видимости.- В настоящую бы пошел, а сюда... Мне не понравилось. Айога сразу же сделала стойку - одних не отпустит... - Пошли, полежим в горячей водичке, смоем грехи,- тянул Афанасьев.- Нам же спешить-то некуда?.. Потом сядем за стол, пропустим по стаканчику, а?.. - Я приготовлю полотенца!- чему-то обрадовалась Айога.- И возьму с собой массажные щетки! У меня есть специальные массажные щетки... - Обойдемся!- отрезал Иван Сергеевич.- Сиди с барышней. Сейчас истерика начнется... Она безропотно согласилась, достала два полотенца и присела возле Инги. - А я хочу массаж!- заявил Мамонт.- Айога, за мной! Служанка пугливо глянула на Афанасьева, ждала разрешения; тот сверкнул глазами. - Перебьешься! Собрался жениться, а в баню - со служанкой... Иван Сергеевич не просто адаптировался в этой новой среде, но имел власть. И возможно, доверие Тойё...