Читать «Сокровища Валькирии (Книга 3)» онлайн - страница 2

КНИГА ТРЕТЬЯ

1

Над непокрытой пегой головой старца, на крепкой руке с плетью, распустив крыла, восседал филин, и огненный птичий взор был глубок и бесконечен, как вечность... Спички выпали из рук Мамонта, коробок, будто камешек, ушел в рыхлый снег. Инга ликовала, совершенно забыв, что стоит босая. - Смотри! Человек! Это человек! - Атенон,- выдохнул Мамонт.- Великий Гой... - Что? Что ты говоришь?- она трясла его за руку.- Ты знаешь его? Ты знаешь этого человека? Владыка Святых Гор приближался медленно, освещая себе путь в голубеющих сумеречных снегах. Кажется, время остановилось, а вместе с ним беспорядочный и бесконечный ток мысли. И все, что мгновение назад казалось важным - жажда тепла, огня, жизни, вдруг потеряло всяческий смысл. А Инга чего-то испугалась и, прячась за спину Мамонта, зашептала срывающимся, хриплым от простуды голосом: - Он - добрый? Он не сделает зла? Мне страшно, слышишь? Страшно. - Не бойся,- вымолвил он.- Это Святогор, прикосновение к вечности... Видишь, птица над головой? - Где - птица? Какая птица?.. - Филин! На руке... Знак высшего разума и власти. И свеча! - Не вижу... свечи!- Инга дрожала.- И птицы не вижу... - Потому что ты слепая! Открой глаза! - Мамонт!.. Это же тень, какая-то фигура... Он шагнул навстречу Атенону, воздел руки. - Ура! Я Странник! Владыка остановился, отвел свечу от лица. Оставалось не больше десятка метров, ясно различался зеленоватый огонь птичьих глаз, свисающие крылья, изморозь на пегой бороде... - Это же... не человек, Мамонт!- в страхе зашептала Инга, цепляясь за одежду.- Зверь... Чудовище! Атенон вдруг развернулся и направился в гору, будто предлагая тем самым следовать за ним. Мамонт пошел, однако спутница ухватила руку, рванула назад. - Не ходи! Прошу тебя! Он попытался стряхнуть ее и, когда не получилось, чуть ли не волоком потащил за собой по снегу. Инга выпустила руку, но не сдалась, забежала вперед и кошкой прыгнула ему навстречу, ударив головой в лицо. - Стой!- внезапно прорезался и зазвенел ее голос.- Не пущу! Мамонт не почувствовал боли, однако ощутил горячую кровь, хлынувшую из разбитого носа. Свет в руке Атенона померк. Он обернулся, поджидая Странника, и внезапно обратился в косматое чудовище с пылающим взором круглых птичьих глаз. Заиндевелая на холоде шерсть покрывала его с головы до ног... - Мамонт, миленький, не ходи!- уже молила Инга, повиснув на шее. Преображение было настолько внезапным, что образ Владыки Святых Гор еще стоял перед глазами, сдваиваясь с человекообразным существом. Мамонт взял горсть снега, утер лицо, размазывая кровь. Сознание медленно возвращало его в реальность, отзываясь в затылке похмельной головной болью. Он просунул руку под фуфайку, непослушными, скрюченными пальцами нащупал пистолет. Снежный человек слегка присел и вроде бы оскалился. - Зямщиц!- позвал Мамонт.- Почему ты ходишь за мной? Он был не уверен, что это существо - тот самый несчастный Зямщиц, выпущенный Дарой на Алтае. Этот был на голову выше и шире в плечах. Услышав голос, он сделал мягкий скачок вперед, словно пугая странников, и помедлив, пошел вокруг них. Мамонт отвел рукой Ингу и взвел курок. - Уходи!- выстрел треснул негромко, но откликнулся в горах раскатистым, звучным эхом. Он не боялся выстрелов, поскольку так же мягко присел, сунул руку в снег и поднял камень размером с человеческую голову. - Не стреляй,- вдруг попросила Инга и шагнула вперед.- Что тебе нужно? Кто ты?.. Мы не хотим тебе зла, уходи от нас. Мамонт держал его голову под прицелом, любое движение рукой с камнем - и разнес бы ему череп; с десяти метров не промахнешься. Снежный человек попятился, однако не выпустил булыжника. - Иди, ну иди же!- поторапливала Инга, медленно наступая.- И больше не приходи к нам, если не хочешь сказать, что тебе нужно. Когда между ними осталось метра четыре, мохнатый скиталец медленно развернулся и подался в гору, безбоязненно подставляя широкую спину под выстрел. По пути выбросил камень и оглянулся, неприятно блеснув своим нечеловеческим взором. Несколько минут его высокая фигура маячила на фоне белеющего снега, пока не растворилась среди темных пятен высоких камней. - А я замерзаю,- вдруг просто сказала Инга и села в сугроб. Она сама была как снежный человек, босая, и снег уже не таял на ее ступнях. Мамонт расстегнул фуфайку, поднял свитер и просунул ее ноги к себе под мышки. Будто положил два ледяных камня... - Ничего,- пробормотал он сквозь зубы.- Сейчас согрею... Согнув ее пополам, он подхватил Ингу с земли и понес к куче заготовленных и уложенных для костра дров. - Ноги не чувствуют тепла,- сказала она.- И кажется, ты ледяной. - У тебя есть спички?- безнадежно спросил Мамонт.- Я где-то уронил коробок... - Спички давно кончились,- со вздохом проговорила Инга.- Я поддерживала огонь... Не выпуская ее из рук - под мышками уже ломило от холода,- он встал на колени и принялся ощупывать руками снег возле дров: где-то здесь выпали спички... Впрочем, минутное затмение разума напрочь отключило сознание, и свет от свечи, рожденный воображением, спасительный и вожделенный, грел в этот миг жарче всякого костра. Он перелопачивал снег до тех пор, пока тот не перестал таять на руках. - Говорят, смерть от холода приятна,- сообщила Инга.- Надо только обняться покрепче и закрыть глаза... - Прекрати!- он ударил ее по лицу деревянной ладонью - голова мотнулась.Ни слова о смерти! - Нас найдут весной, когда растает снег,- продолжала она.- Если это чудовище не съест, или звери... - Язык отрежу!- рявкнул он, наливаясь злобой.- Где спички?! Где я уронил спички?! - Не знаю... Не заметила. Мамонт сунул пальцы в рот, пытаясь отогреть и вернуть им чувствительность. Снег вокруг кучи дров был уже истоптан ногами и коленями, перемешан и найти сейчас маленький коробок - равносильно найти иголку в сене. Если бы еще не ноша, висящая на груди и ледяными ногами холодящая легкие и сердце!.. - Найду! Сейчас!- стервенея от злости, процедил он и вскочил на ноги.Только нужно согреться! Около получаса, увязая в снегу и радуясь сопротивлению пространства, Мамонт бегал по открытому месту - в гору и с горы, пока не пробил пот. Волосы на голове смерзались, и из-под них, как из-под шапки, бежали горячие капли. Но Инга продолжала замерзать, ноги по-прежнему оставались холодными и неподвижными. - Все!- крикнул он и швырнул ее в сугроб.- Будешь выживать сама! Он растер ее ступни ладонями, затем скинул разогретые сапоги - поочередно, чтобы сохранить тепло,- намотал на каменные серые ноги портянки и натянул обувь, как на манекен. Поднял с земли, поставил, толкнул под гору. - Бегом! Инга сделала пару неуверенных шагов, рухнула лицом в снег. - Встать!- Мамонт выхватил из кучи дров палку.- Встать, сказал! Она приподнялась на руках и вдруг улыбнулась, с растрескавшихся губ засочилась кровь. - Мне уже хорошо, тепло... Мамонт ударил ее раз, другой - Инга только улыбалась, не чувствовала боли. Тогда он снова поставил ее на ноги и потянул за собой. Спутница едва перебирала ногами, каждую секунду готовая упасть в снег и увлечь за собой Мамонта. Он втащил ее в гору проторенным следом, а с горы потянул целиной. - Бегом! Носом дышать! От напряжения лицо ее еще больше посерело, вытянулось, нос заострился. Первый круг не разогрел ее, но вернул к ощущению реальности; Инга стала чувствовать боль, дыхание сделалось стонущим и хриплым. На втором круге, когда бежали с горы, Мамонт понял, что у самого отмерзают ноги в одних тонких носках, пальцы стали деревянными. - Ну, жить хочешь?- спросил он, встряхивая Ингу за плечи. - Хочу,- пролепетала она.- Только ноги... - Болят? - Нет, не болят... - Это плохо! Плохо! Должны болеть! Бегом! Нарезая этот круг по целинному снегу, он уклонился вправо и, увлеченный бегом с горы, не заметил, как миновал кучу дров, углубившись в лес. Снегу здесь было мало, по щиколотку, а спуск довольно крутой. Бежали, пока дорогу не перегородила упавшая старая сосна, зависшая кроной на других деревьях и напоминающая шлагбаум. Мамонт перевел дух. Пока не остыли пальцы, следовало разуть Ингу и теперь самому спасать ноги. Он усадил ее на валежину, взялся за сапог, но она неожиданно толкнула его. - Не отдам! Хотела жить! Мамонт схватил ее за обе ноги. - Молчать! У меня тоже отмерзают пальцы! - Я девушка!- внезапно вспомнила она и осеклась. - Ты не девушка!- прорычал он.- Ты странница! Мы оба с тобой!.. Она стала бить его кулачками по голове и лицу, сквозь хрип воспаленного дыхания послышались слезы. - Как ты можешь?.. У меня только начали согреваться ноги!.. - Читай стихи!- крикнул Мамонт.- Ты же писала стихи? Читай! - Причем здесь стихи?! - При том, что ты теряешь рассудок! Инга резко перестала сопротивляться, и чтобы не упасть с валежины, пока он стаскивает сапоги, вцепилась в его заиндевевшие волосы. Мамонт ощупал ее ступни - все еще лед... И портянки холодные. Он надел один сапог, взялся за другой, и тут Инга неожиданно выпустила его волосы, сказала со знакомым затаенным страхом: - Смотри? Там есть жизнь? Или нет? Она указывала куда-то под колодину. - Что там? - Смотри! Если идет пар, значит там есть тепло. Разность температур... Из-под валежины, на которой сидела Инга, в двух метрах от нее действительно курился слабый парок, чуть больше, чем от чашки с горячим чаем. - Что, если здесь - выход? Который мы ищем... В голове блеснула молния! Точно! Вход в пещеру начинался возле склоненного дерева! Правда, были еще приметные камни, которых здесь почему-то нет, и, кажется, не было вокруг такого густого леса... Но сейчас зима, изменилась обстановка, да и совсем иная, хотя и сходная ситуация: тогда на руках был раненый Страга, Виталий Раздрогин. Как ни старайся запомнить детали, их заслонят в памяти более значимые обстоятельства. Так и оставшись в одном сапоге, Мамонт осторожно, на четвереньках подобрался к курящейся отдушине, поймал парок ладонью, ощупал мшистый и заиндевелый бок упавшей сосны, затем опустил руку в чернеющий круг, напоминающий нору суслика. И вдруг ощутил знакомый мерзкий запах зверя, спутать который невозможно ни с чем. - Это берлога,- одними губами сказал он Инге.- Медвежья берлога. И будто в ответ на его шепот из недр земли послышалось глухое и грозное ворчание. - Бежим отсюда!- выдохнула Инга.- Скорее!.. - Нет!- вдруг засмеялся он и достал пистолет.- Отойди подальше! - Зачем? Не надо!.. - Пошла вон!- рявкнул он и как мешок перевалил ее за колодину. А глухой рев на одной ноте только нарастал и готов был взорваться в любую секунду. Мамонт отломил сук от валежины, но сунуть в отдушину не успел снег на том месте вдруг вздыбился, и в метре от ног появилась пегая, огромная голова. Одновременно громогласный устрашающий рык заполнил заледенелое пространство. Мамонт стрелял в упор. Бил в широкий лоб, а думал, что надо бы в ухо. Пистолет дернулся в руке последний раз и затворная рама осталась в заднем положении. Вспышки огня перед глазами ослепили его, оранжевые пятна плясали на снегу, и он, почти незрячий, лихорадочно искал в карманах запасную обойму, на всякий случай отскочив за валежину. - Ты убил его!- то ли осуждала, то ли комментировала Инга, дергая за полу фуфайки.- Ты убил! Убил! Обойма нашлась в нагрудном кармане куртки. И пятно наконец сморгнулось: у колодины зияла черная дыра, курился обильный пар, словно из полыньи, и доносился низкий, почти человеческий стон. Мамонт зарядил пистолет и выстрелил еще дважды, ориентируясь на звук. - Зачем ты убил его?- спросила Инга, и он наконец разобрался в интонации осуждала... - Сейчас узнаешь,- бросил он и подобрался к отдушине. Там, внизу, с гало тихо, разве что доносился шорох, будто осыпался поток песка. И все-таки соваться в непроглядный мрак было опасно и боязно до внутренней дрожи. Мамонт достал нож, откинул лезвие и с пистолетом наизготовку полез вниз головой. И именно в этот миг вспомнился ему один из членов экспедиции Пилицина, которого подрал медведь, зимовавший в гроте. Тьма и неизвестность впереди напоминали открытый космос, и никакая психологическая подготовка не сняла бы врожденного, генетического страха перед мертвой пустотой. Лаз оказался тесным только в устье, далее ход значительно расширялся и круто уходил вниз. Тормозя грудью и плечами, Мамонт скрылся под землей с ногами, и лишь тогда рука с ножом наткнулась на твердь... Ощупал пространство - медведя не было! Сверху его звала Инга, что-то спрашивала, и он мысленно зло посылал ее к черту. Протащившись метр вперед, он с трудом встал на четвереньки и ткнулся головой во что-то мягкое, источающее влажное тепло. Должно быть, мертвый зверь скатился в самый дальний угол берлоги, довольно глубокой, но узкой - все-таки это был грот, естественная полость, давно облюбованная медведем: под коленями чувствовался мощный пласт травяного настила. Сначала он ощупал добычу, убедился, что зверь без всяких признаков жизни, и только после того спрятал пистолет. Теперь медведя следовало перевернуть с живота на спину, а сделать это в тесноте оказалось трудно, к тому же туша весила килограммов под триста. Кое-как Мамонт уложил его на бок и ощутил резкую слабость, обычную после пережитого стресса, вытер вспотевший лоб. В берлоге было душно, не хватало кислорода, хотя к вони он уже привык и не замечал тошнотворности запаха. - Спускайся сюда!- крикнул он в зияющую пустоту лаза.- Быстро! Сверху не донеслось ни звука. Он пополз к свету, упираясь ногами в стенки, высунул голову, совсем как медведь. Инга убегала вниз по склону, хватаясь за деревья, чтобы сохранить равновесие. Мамонт догнал ее, схватил за шиворот и, не обращая внимания на сопротивление и злое пыхтение, потащил назад, к берлоге. Откуда и силы взялись... Возле лаза он опрокинул ее и, как куклу, сунул головой в черную отдушину. - Не хочу!- захрипела она.- Ты убийца! Зачем ты убил? От ее протеста отдавало сумасшествием: в момент сильного эмоционального переживания в ней обострилось то, что было самым слабым в ее психике болезненное отношение ко всякой смерти. - Это зверь,- попытался отвлечь от навязчивых мыслей Мамонт.- А мы с тобой - охотники, понимаешь? Так устроено в мире: человек всегда охотник, в том числе, и за диким зверем. - Он - беззащитный!- хотела крикнуть, но просипела она. - Нет, это мы сейчас беззащитные! Потому что не звери, а люди, и нам не выжить без добычи. Мы умрем на морозе, а этот медведь - никогда. - Это нечестно,- в ней еще бродил и не сдавался обостренный стрессом юношеский максимализм. - А я сказал - честно!- прорычал он в лицо.- Это был честный поединок. Она не сломалась, но замолчала, выбившись из сил и не способная уже ко всякому сопротивлению. - Помогай мне!- приказал Мамонт.- Зверя нужно перевернуть на спину. - Зачем?.. - Не твое дело! Помогай! Окрики на нее еще действовали. Он снова ухватился за лапу, задрал ее вверх и стал рывками, по сантиметру, оттягивать зверя о г стены, таким образом, опрокидывая тушу на хребет. Инга тоже что-то делала, пыхтела рядом, и они часто стукались головами и встречались руками. Когда медведь наконец оказался на спине, Мамонт достал нож. - Раздевайся! - Как?- опять испугалась она.- Зачем? - Не задавай дурацких вопросов!- он всадил нож в брюхо зверя и стал вспарывать шкуру. - Я не буду раздеваться! Не хочу! - Тогда это сделаю я!- проревел Мамонт.- Живо раздевайся! Догола! - Я замерзну!- слабо воспротивилась она.- Не понимаю, что ты хочешь... - Ты хочешь жить? Если хочешь, выполняй, что я требую. Инга замолчала, зашуршала курткой. Мамонт вспорол брюхо от грудной клетки до таза, наощупь располосовал диафрагму, пахнуло теплом... - Готова? Ну?!. - Нет еще... Он спрятал нож, перебрался через тушу и стал сдирать с Инги одежду. Вытряхнул, выпростал ее из свитеров, штанов и нижнего белья, затем подхватил поперек и стал заталкивать в горячее медвежье чрево. - Что?.. Что ты делаешь?- бормотала она.- Что ты со мной делаешь?.. Мамонт упрятал ее в тушу почти с головой, ногами в грудную клетку, стянул разрез на медвежьем брюхе, будто запахнул спальный мешок. - Лежи,- сказал примирительно.- И постарайся уснуть. Считай, что ты - в материнском чреве. Придет утро, и ты родишься, во в горой раз. А человек всегда рождается в крови и муках. Так что лежи спокойно. Сейчас тебе станет тепло и хорошо. Потому что нет ничего спасительнее материнского тепла... Инга не отзывалась. Мамонт ощупью нашел ее лицо, послушал дыхание спутница уже спала. Он не обманывал, когда говорил о чудодейственности не просто биологического тепла, а материнского, особого тепла, поскольку добытый зверь оказался медведицей, и два вырезанных из чрева медвежонка вместе с маткой лежали сейчас в углу берлоги. Прежде чем угнездиться самому рядом с тушей, он взял их, вытащил наверх и забросил подальше в снег...