Читать «Со шпагой и факелом. Дворцовые перевороты в России 1725-1825» онлайн - страница 4

Раз в период реформ корона неизбежно становится объектом настойчивых притязаний борющихся за свое выживание групп, то для политической стабильности в стране крайне важно существование сильной династии, способной сглаживать противоречия или играть на них. Но именно такого наследия Петр после себя не оставил. И причины тому отнюдь не в случайных совпадениях. Династический кризис возник из-за того, что сын и законный наследник Петра не разделял его политических взглядов, не принимал его реформ. Ситуация, когда оппозиция собирается вокруг преемника правящего государя, подчиняет его своему влиянию и использует как символ и знамя, вполне типична. Нетипичен способ разрешения возникшего конфликта, который нашел Петр. Лишение Алексея прав на престол, затем суд над царевичем и его казнь пресекли естественный порядок передачи короны.

Мы уже никогда не узнаем, как могла сложиться судьба нововведений Петра I, если бы ему наследовал Алексей. Но заявить, что «эпоха дворцовых переворотов» решительно ускорила осуществление начатого Петром, вряд ли кто-нибудь решится. Все-таки, скорее, наоборот. Император пожертвовал сыном ради реформ, но отсутствие общепризнанного наследника затянуло Россию, разворошенную петровскими новшествами, в водоворот политических кризисов, делавших весьма сомнительным само продолжение начатых реформ…

Петр способствовал грядущим смутам и своим указом о престолонаследии от 5 февраля 1722 года. Преобразователь вводил правило, согласно которому государь по своему усмотрению назначал себе преемника. Это должно было укрепить абсолютистскую власть российского монарха, но как оказалось на практике, – отнюдь не способствовало прочности трона. Поскольку не существовала четких правил наследования, согласно которым порядок передачи короны определялся бы старшинством в царствующей фамилии, то получалось, что весьма неблизкие родственники скончавшегося государя могли в принципе иметь не меньше права на престол, чем, скажем, старший сын покойного, – лишь бы существовало соответствующее распоряжение монарха или хотя бы намек, по которому можно было истолковать его волю. Тем самым число возможных претендентов на престол значительно увеличивалось. В пользу каждого из них заранее плели интриги его сторонники, добиваясь благоволения для него со стороны царствующей особы. Соперничество при дворе усиливалось, оно было намного острее, чем в случае, когда корона передавалась автоматически по принципу: «Король умер, да здравствует король!» Даже при условии, что преемник назначен заранее и соответствующий документ, подтверждающий волю государя, не фальсифицирован, уверенности в том, что ему удастся долго и благополучно править страной не было. Несмотря на распоряжение монарха, общественное мнение временами оказывалось на стороне совершенно иного претендента, более «законного», чем тот, кого уже назначили. Так случилось, например, с воцарением Елизаветы. Анна Иоанновна давно и недвусмысленно дала понять, что не дочери Петра владеть после нее российской короной. И тем не менее Елизавету считали обойденной, имеющей моральное право добиваться справедливости силой. Указ Петра 1722 года в значительной степени развязывал руки претендентам, провоцировал авантюрные предприятия при каждой смене лиц на российском престоле.