Читать «Смирновы. Водочный бизнес русских купцов ов» онлайн - страница 15

Я посетил винные заводы «Нового Света», провел время в беседах с виноделами, смаковал прекрасные вина из подвалов князя Голицына. В этом райском уголке почти ничего не говорило об идущей войне. И все здесь дышало прошлой жизнью. Я знал, что именно доложу барону Врангелю: здесь ничего не погублено, а с Божией помощью и с согласия барона можно достаточно быстро осуществить закупку местных вин.

Возвращаясь к себе, довольный поездкой, я не знал, что ждет нас всех буквально в считанные дни.

На удар Врангеля красные ответили таким контрударом, что и Петру Николаевичу, и всем нам пришлось срочно покидать Крым, так как наше сопротивление было сломлено превосходящими силами противника.

Перспективы крымского виноделия уже никого не могли волновать. Волновало одно – спасти свои жизни, чтобы в беженстве продолжить борьбу с красными.

И спасти костяк нашей армии.

Были мобилизованы сотни кораблей, военных и гражданских, на поспешную эвакуацию боевых частей и гражданских лиц.

Более 100 000 офицеров и рядовых Добровольческой армии остались в Крыму, и мало кто из них уцелел. Комиссары Бела Кун и Розалия Землячка устроили в этих благословенных местах кровавую бойню.

Это была катастрофа. Но еще не беда – беда меня только ждала.

Мне пока везло. Я счастливо избежал расстрела, мне досталось место на одном из судов армады, медленно уходящей на юг. Высокий берег Крыма долго стоял перед моими глазами, постепенно убывая, но сразу по отплытии я смотрел не на берег, а на головы брошенных казаками лошадей, обреченно плывущих за кораблями и тонущих в водоворотах.

Глядя на них, я плакал. Мне казалось, что я вижу в волнах своего несравненного Пылюгу, чья судьба и судьба других лошадей моего конезавода была трагична – красные перерезали им сухожилия, оставив умирать.

Позднее, уже в Париже, я снова вспомнил день прощания с Родиной.

Я наткнулся в издании русского беженства на короткое и пронзительное стихотворение, которое сразу вонзилось в мою память:

Уходили мы из Крыма

Среди дыма и огня,

Я с кормы, все время мимо,

В своего стрелял коня.

А он плыл, изнемогая,

За высокою кормой,

Все не веря, все не зная,

Что прощается со мной.

Сколько раз одной могилы

Ожидали мы в бою…

Конь все плыл, теряя силы,

Веря в преданность мою.

Мой денщик стрелял не мимо.

Покраснела чуть вода…

Уходящий берег Крыма

Я запомнил навсегда.

Переправу в Константинополь я вспоминаю как страшный сон. Тесный, вонючий трюм, забитые людьми палубы. Сотни плачущих женщин и детей. Молящиеся священники в рваных рясах. Мрачные казаки шлют проклятия красным. Молодые офицеры, прячущие глаза, полные слез. Храбрые безусые юнкера, бьющиеся об заклад, что скоро войдут в Москву…

Никто не знал, что с нами будет завтра. Но очень отчетливо помню крик пожилой дамы: «Господи! Когда же это кончится! И когда мы вернемся обратно в Россию! Господи, помоги нам!» Стоя на коленях, она простирала руки в сторону русского берега, и ее страшный, рвущий душу крик несся над волнами, пугая чаек.