Читать «Слава моего отца. Замок моей матери (сборник, )» онлайн - страница 54
Марсель Паньоль
Затем настал черед закупоривания: небольшим приспособлением с ручкой загибались края патрона, получалось нечто вроде валика, который наглухо запирал смертоносную смесь.
– Шестнадцатый калибр, – спросил я, – больше двенадцатого?
– Нет, – ответил дядя, – чуть поменьше.
– Почему?
– Действительно, – удивился отец, – почему самые маленькие номера соответствуют самым крупным калибрам?
– Тайна тут невелика, – авторитетно заявил дядя Жюль, – но хорошо, что вы задали этот вопрос. Шестнадцатикалиберное ружье – это такое ружье, для которого можно изготовить шестнадцать круглых пуль из одного фунта свинца. Для двенадцатикалиберного тот же фунт свинца дает лишь двенадцать круглых пуль, а если бы существовало однокалиберное, оно стреляло бы пулями в фунт свинца.
– Вот ясное объяснение, – сказал отец, – ты понял?
– Да! – ответил я. – Чем больше пуль делают из одного фунта, тем меньше их величина. И выходит, что дырка ружья тем меньше, чем крупнее номер его калибра.
– Вы, конечно, имеете в виду фунт в пятьсот граммов?
– Не думаю, – сказал дядя. – По-моему, речь идет о старинном фунте в четыреста восемьдесят граммов.
– Прекрасно! – проговорил отец с неожиданным интересом.
– Почему?
– Потому что я вижу тут кладезь для составления задачек пятиклассникам: охотнику, у которого было семьсот шестьдесят граммов свинца, удалось отлить двадцать четыре пули для своего ружья. Зная, что вес старинного фунта равняется четыремстам восьмидесяти граммам и что цифра, обозначающая калибр, представляет собой количество пуль, которое можно изготовить для ружья из фунта свинца, определите калибр данного ружья.
Эта педагогическая находка меня слегка обеспокоила, я испугался, как бы она не была проверена на мне в ущерб моим играм. Но меня успокоила мысль, что отец, кажется, слишком загорелся новой страстью, чтобы пожертвовать своими каникулами для разрушения моих, и дальнейшее подтвердило, что я рассудил правильно.
В этот вечер, который закончился тем, что на столе, как на плацу, были выстроены шеренги разноцветных патронов, подобных оловянным солдатикам, меня живо интересовало все.
И в то же время что-то меня беспокоило, я чувствовал какую-то неудовлетворенность, причину которой никак не мог определить.
И только снимая носки, я понял, в чем дело.
Дядя Жюль говорил весь вечер, как ученый и профессор, тогда как мой отец, член выпускной экзаменационной комиссии начальной школы, с тупым видом внимал ему, словно какой-то школяр.
Я был унижен и оскорблен.
На следующее утро, пока мать подливала мне кофе в чашку с молоком, я поделился с ней своими переживаниями.
– А ты рада, что папа пойдет на охоту?
– Не очень, – ответила она. – Это слишком опасное развлечение.
– Ты боишься, как бы он не упал с лестницы вместе со своими патронами?
– О нет, не такой уж он неуклюжий… Но все-таки порох… такая коварная штука.
– А я не рад по другой причине.
– По какой же?
С минуту, которую я кстати использовал, чтобы сделать глоток кофе с молоком, я колебался.
– Разве ты не видишь, как дядя Жюль важничает? Все время приказывает, все время поучает!