Читать «Сказка о копейке» онлайн - страница 17

-- А вот слушай и смекай. Жили-были два пастуха. Одного звали Фомой, а другого Еремой. У каждого было свое стадо. Пасли они их один по один бок, другой по другой бок леса. Вот раз и попутал бес Фому. "Дай-ка, думает Фома,-- пойду я и украду у Еремы овечку". Взял он с собой полхлеба и пошел. Подходит это он к стаду, а две собаки как кинутся на него! Испугался Фома, однако не сробел, разломал он свою краюху и бросил половину одной, а половину другой собаке. Собаки присмирели, а Фома хвать овцу, да и драла! Бежит он, а сам весь дрожит как осиновый лист. Где ветка хрустнет, а ему уж сдается, что его за шиворот хватают. Сколько он страху натерпелся, того и не рассказать. На другой день Фома опять взял полхлеба и снова украл тем же порядком овцу. На третий день тоже.

"Ну,-- думает,-- дай-ко сосчитать, много ли у меня овец-то?" Сосчитал и руками развел. "Наказан я за несправедливость свою, в то самое время, как я воровством занимался, волки у меня трех овец зарезали!"

Погоревал он, погоревал, наконец успокоился: пойду,-- думает Фома,-- и украду у Еремы уж не одну, а две овцы. Вот взял он целый хлеб и, как стемнело, опять пошел к Ереме овец воровать. Опять кинулись на него собаки; Фома разломал пополам свой хлеб и бросил им, чтобы они не лаяли. Потом взвалил на плечи две овечки и побежал домой. Только идти околицами он не смог, потому больно тяжело было, и пошел он самым коротким путем. Прошел это он полдороги, вдруг слышит -- впереди заблеяла овечка.

"Ах ты господи,-- думает Фома,-- это, видно, волк мою овечку тащит".

Почуявши волка, овечки его заблеяли во всю мочь, а он все бежит прямо на волка. Подбегает и со всего размаха хвать волка по голове, а сам хлопнулся навзничь, потому его самого кто-то огрел дубиной. Поднялся Фома, подходит и глазам не верит.

"Да ведь это ты, Ерема!" -- кричит Фома.

"Да ведь это ты, Фома!" -- кричит Ерема.

"Так это ты мои овечки крал!" -- опять закричали они в один голос, и обоим стало совестно глядеть друг на дружку.

Вот помалу разговорились они и решили, что лучше каждому своих овец пасти да жить в чести и согласии, чем красть овец друг у дружки и собак хлебом кормить.

Вот, видишь ли,-- говорит старец,-- так точно и здесь: коли сапожники станут продавать хлебопашцам сапоги с барышом, хлебопашцы сапожникам -- хлеб с барышом, так выйдет и у них то же, что вышло у Фомы с Еремой: ни тем, ни другим не будет никакой выгоды.

Глава третья

Опять взмахнул старец павлиными перьями, опять понеслись они над землею. Но скоро старец остановил полет птицы и сказал:

-- Двумя цепями скован ты, мужик русский; одна-то цепь тяжелая, железная, другая золотая! Золотая тонкая, да только будет крепче железной.

Ты видел, как разорвали эти люди цепь золотую. Теперь я покажу тебе, как живут они без тяжелой железной цепи. Много крови, своей и чужой, пролили они, пока порвали наконец эту железную цепь.

И старик указал мужику на большой красивый дом.

Вдруг крыша и потолок дома стали как бы стеклянные, так что можно было видеть все, что делалось внутри его.