Читать «Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь» онлайн - страница 334

Лечь он боялся, чтобы не уснуть; он сидел в темноте, прислушиваясь к разным лесным звукам, часто пугаясь шороха, который производил сам, ломая ногой какую-нибудь засохшую ветку, но всего больше его беспокоила темнота. Его смущал не страх какой-нибудь определенной опасности, а тот мучительный, неопределенный страх, который является в минуты не вполне еще выяснившейся, хоть и несомненной опасности. К облегчению этих тревожных чувств послужила его усталость: ноги его ужасно ныли, во всех сочленениях ощущалась тупая боль… Он снял сапоги, но это не помогало. Он закрывал глаза, стараясь заснуть, но и это ни к чему не послужило. Чтобы поскорее избавиться от угнетавших его волнений, он развел огонь: теплота и приятный свет опять подбодрили Дорджи; он стал вспоминать разные вещи из своей домашней дошкольной жизни, той жизни, которая казалась ему теперь ужасно далекой, чуть не чуждой. Ему грезилось, что когда-то он был вовсе не тот Дорджи, что сидит вот тут у костра, один в целом мире, без участия, без помощи, без надежды получить от кого-нибудь хоть бы глоточек воды… Но дальше мысли Дорджи оборвались, – он заснул, пригретый огоньком.

На другой день, рано утром Дорджи проснулся от сильной боли: его ноги, казалось, были изрезаны ножами; невольно из груди его вырвался крик, а из глаз проступили слезы; в первое время к боли присоединился еще испуг; потом, осмотревшись, он увидел, что все около него было покрыто густым инеем и в воздухе был сильный мороз. Дорджи понял, наконец, что отморозил себе ноги. Он вспомнил, что слыхал когда-то о пользе оттирания в таких случаях отмороженных частей тела снегом; но снегу еще не было; он вырвал травы, покрытой инеем, и стал оттирать ноги.

Жгучая боль скоро прекратилась, но все же ноги еще болели, и Дорджи очень испугался, припомнив, что ноги в таком случае, как слышал, совсем отваливаются после нестерпимых, жестоких мучений; сердце бедняги замирало от страха. На несчастье, ему нельзя было даже обогреться у огня: костер потух за ночь, и, сколько он ни разрывал угля, нигде не было ни искры. Все кругом было покрыто инеем, и, как он ни высекал огня, искры, попадая на мокрый трут, не разгорались. Надо было найти сухой растопки, а ее нигде не было. Дорджи попробовал было надеть сапоги, но они, отсырев за ночь, к утру замерзли и их невозможно было и думать натянуть на больные и несколько опухшие ноги; пришлось идти босиком. Нашедши дерево с дуплом, наполненным гнилой трухой внутри, он отколол от него щеп своим большим ножом и набрал полную полу гнилушек; этот материал помог ему снова развести огонь. Отогрев на нем снова иззябшие ноги, он завернул их пока в полы своего халата, а сам занялся просушкой над огнем сапог; скоро он мог их надеть, но ступить на ноги он уже не мог. Он видел, что ему пока придется остаться тут и дожидаться, пока опухоль в ногах немного спадет.