Читать «Семь месяцев саксофона» онлайн - страница 30
Миша Ландбург
– Была новая выставка?
– Она с треском провалилась, и меня лишили биточков.
– Боже! – говорит Зина.
– Плевать! – плевок ложится в дальний угол комнаты.
– Класс! – восхищается Зина и сплёвывает себе под ноги.
– Браво! – одобряю я. – Повтори, Зина, повтори!..
Не поднимаясь с матраца, мы плюём на пол, а потом у Зины кончается слюна, и она, жалобно всхлипнув, прячет лицо в подушку.
– Ты отлично плюёшь… – говорю я. – Ты сумеешь…
Лица Зины не видно, и это придаёт мне решимость…
– Что ты делаешь? – спрашивает Зина.
Молча раскладываю на матраце её плащ, кофточку, юбку.
– Что ты делаешь? – повторяет Зина.
Твоя одежда совсем мокрая и холодная, и я подумал, что…
– Ты раздел меня?
– Вроде бы.
– Нет, Ашер, нет.
– Ладно.
– Не надо.
– Ладно.
– Нет, Ашер, нет…
– Чёрт возьми, я ведь сказал «ладно»!
Зина смотрит на меня так, будто вспомнила о чём-то очень важном, и вдруг тихо просит: «Отвернись!»
***
Над крышами всё ещё летают туманы, последние, самые бледные, самые усталые. Слышу, как падают на пол плащ, кофточка, юбка, а потом слышу, как стучит моё сердце, и, стараясь не думать о Миме, сбрасываю рубашку.
– Ашер! – говорит Зина.
Ложусь рядом, кладу ладонь на холодную гладь живота.
– Боялся, что никогда не придёшь, – шепчу я и касаюсь губами влажных ресниц.
– Молчи, – просит Зина. – Ради бога, молчи!
Молча разглядываю свисающую под потолком лампу.
– Зина! – зову я.
– Молчи!
Молча перевожу взгляд на Зину. Она тоже смотрит в потолок.
«Свою душу освободить трудно, чужую – невозможно… – я кажусь себе пустой гильзой выстрелянного патрона. – Поднимись! – мысленно говорю я себе. – Выжми из себя последние крупицы былого солдатского мужества!..»
– Зина!
– Молчи!
***
Живот Зины немой и холодный, а может быть, немая и холодная моя ладонь?
***
– Зина, я не знаю, о чём ты думаешь.
– Я не думаю.
– Правда?
– Правда.
Пытаюсь прислушаться к звукам за окном.
– И я не думаю, – говорю я.
Мы лежим, касаясь плечами и бёдрами; наши головы на одной подушке…
– Холодно! – говорит Зина.
***
Осенью, после уличных боёв в Джанине, резервистов отпустили домой.
Мы с мамой сидели на диване молча, а потом я сказал:
– Поставлю чайник.
Мама отпустила мою руку.
– Вы там мёрзли? – спросила мама.
– Мы воевали.
– Зачем?
– Пришлось. Пришлось мёрзнуть и убивать.
– Пришлось убивать?
– На войне не убивают лишь мертвецы…
***
У Зины живот холодный, безответный.
– Страшно? – спрашиваю я.
– Даже когда ты рядом… Я не сумею…
– Молчи! – говорю я.
– Прости…
Я хочу объяснить, что даже тогда, когда дохнут собаки, люди всё же выживают… Зина молчит, а я думаю о том, что она пришла из чужих ночей…
– Молчи! – прошу я.
– Только и делаю, что молчу, – говорит Зина.
– Молчишь, потому что об этом прошу?
– Мне страшно…
– Пугает этот матрац?
– Я шла к тебе.
Разбросанная на полу одежда пахнет влагой.
– Странно, – говорю я. – У меня здоровое сердце, я точно знаю, что у меня здоровое сердце, но почему в том месте, где моё сердце, – болит?
– Болит душа, а не сердце – говорит Зина.
– А твоя душа болит?
– А как же иначе? Душа ведь…
– А тело?
– Ненавижу своё тело.
