Читать «Северный крест. Миллер» онлайн - страница 69

По Северной Двине и Печоре плыли белые квадратики листовок. Листовками был замусорен и Архангельск. Красные агитаторы призывали солдат, чтобы они вязали своих офицеров, опутывали им руки бельевыми верёвками и волокли субчиков к большевикам. За каждого такого «спелёнутого» была обещана хорошая денежная награда... Впрочем, денег у красных не было, на словах какой-нибудь полковой кассир был готов выдать целый автомобиль керенок, на деле же в сейфах не имелось ничего, кроме дохлых тараканов, — пустота, паутина, затхлость да ссохшиеся трупики со скрюченными коричневыми лапками...

Шла агитация и среди офицеров — пропагандисты взывали к их совести, упрекали в том, что они стали «наймитами иностранного капитала».

Когда офицерам говорили об этом, они стыдливо отводили глаза в сторону, предпочитали на выпады не отвечать — ведь даже на «северных» деньгах было написано, что они обеспечены английским капиталом — при случае родные деревянные «тугрики» запросто можно было обменять на полновесные фунты стерлингов. А эта валюта и со звоном золота хорошо знакома, и золотом пахнет.

   — Вас бросили французы в Одессе, чехи — в Сибири, англичане — в Архангельске, — рубили агитаторы воздух на многочисленных городских перекрёстках, — дальше будет хуже. Переходите, пока не поздно, на сторону Красной армии.

В листовках, украшенных подписями известных генералов, расхваливались условия службы в красноармейских частях — ну просто роскошные условия, Миллер, если верить переметнувшимся генералам, жил куда беднее, чем командир какого-нибудь красного батальона на Пинеге; на самом же деле несчастный комбат этот мечтал добраться до Белого моря и вволю поесть свежей трески, других высоких целей, связанных с торжеством мировой революции, у него просто не было...

В Архангельске издавались вполне легальные эсеровские газеты, где регулярно появлялись воззвания Троцкого и Ленина, а в Северном бюро — организации официальной, подведомственной правительству, под рубрикой «Вот так они собираются завоевать мир», в витринах вывешивали речи вождей мирового пролетариата. Без всяких сокращений.

У витрин с этими речами собирались целые толпы — люди с открытыми ртами читали призывы к свержению власти белых и в первую очередь — Миллера.

Вести с фронтов приходили неутешительные, ночью в Архангельске звучала стрельба.

* * *

Караван с десантом, возглавляемый миноноской, упрямо двигался вверх по Онеге. Отбивая нападения партизан, внезапно, будто из ничего появляющихся на онежских берегах и начинающих без разбора палить из всех стволов, причём бородатые, в рваной одежде люди эти часто палили с невыгодных позиций, с ущербом для себя, — ну, словно у них был специальный приказ на этот счёт, Лебедев лишь удивлялся:

   — Мозги у этих людей, по-моему, находятся совсем в другом месте, не там, где им положено быть. Ну кто же лезет с деревянным пугачом против миноноски? Да ещё крапивой нам угрожают... Ан нет — лезут мужики.

Больше, чем партизаны, Лебедева беспокоила вода, исчезающая в реке, — она словно бы испарялась, всасывалась в дно, оставляя на берегах тёмные следы; если в Онеге будет мало воды, то караван не дойдёт даже до порогов. Если мониторы не достигнут порогов, то десанту придётся долго бить ноги, прежде чем он доберётся до Кожозерского монастыря.