Читать «Северная роза» онлайн - страница 169

Замок? Да ну, плевое дело! Навидался он тех хитрейших замков! На поясе у него висели ножны из трех отделений: для пистоля и двух ножей, так вот, из этих ножичков один был простой смертоубийственный ятаган, а другой – чудо что такое: острый, тонкий, плоский, в палец длиной – маленький, да удаленький, против коего не могла выстоять ни одна иноземная замочная хитрость, что аглицкая, что венецийская. Одно-два легких движения, щелчок – и замчище отворился. Григорий отшвырнул его, сорвал засов…

И еще пришлось несколько мгновений – в век длиной каждое! – постоять, пока глаза хоть немножко освоятся с кромешной тьмою, сдерживая запаленное дыхание, вслушиваясь в каждый шорох, изредка зовя:

– Троянда? Троянда! – и, обмирая, потому что не слышал, не слышал он отклика…

Но вот наконец он начал различать сводчатый потолок, сочащиеся сыростью стены, покатый пол – и тихо ахнул: в углу виднелись темные, неясные очертания. Она так и лежала там, где он ее бросил!

Кинулся, подхватил на руки, прижал к себе, зацеловал милое, остывшее лицо, похолодевшие губы. Глухие, надрывные звуки разносились вокруг, и Григорий не сразу понял, что это он издает вздохи, похожие на отчаянные рыдания, пытаясь отыскать хоть искорку жизни в этом неподвижном теле. Голова скатилась ему на плечо, руки безжизненно висели. Да как же оживить ее?!

Нет, в этом логовище мрака больше делать нечего. Живую или мертвую, он должен унести Троянду отсюда.

Ринулся к двери – и вдруг вспомнил. Ежели красная девица впала в чародейный сон или померла, что должен делать удалец – добрый молодец?

«Поцеловал он королевишну – Красу Ненаглядную в уста сахарные, – она и ожила, открыла глаза да и говорит: «Как же долго я спала!» – чудилось, зазвучал в темнице глубокий, таинственный голос бахаря, и Григорий, желая немедля проверить действенность древнего средства, впился в безжизненные полуоткрытые уста своими жаркими губами.

Ему почудилось или… или шевельнулись губы, отвечая?.. Григорий на мгновение оторвался от поцелуя, чтобы перевести занявшееся дыхание, и тут вздох во вздох, Троянда шепнула:

– Милый… беги!

Жива, слава те…

– Сбегал уже! – успокоил Григорий, вновь ненасытно, радостно припадая к губам Троянды, но она и в поцелуе шептала будто в бреду или в горячке:

– Заклинаю, заклинаю, заклинаю! Беги!

Ох, эти восхитительные, ни на что не похожие, ошеломительные движения ее шепчущих и целующих губ!.. Голова у Григория пошла кругом, колени подогнулись. На вялых, дрожащих ногах он добрел до лавки в углу, сел, продолжая держать на руках Троянду. А она все не унималась: начала вырываться, бормоча:

– Возьми мой плащ! Закройся им, беги! Не медли, пока не обеспокоился часовой. За меня не бойся – когда ты будешь в безопасности, я подниму крик, мол, ты оглушил меня…

«Так оно и было», – мрачно кивнул Григорий. Он понимал: Троянда не помнит, что произошло, своего беспамятства не помнит: думает, только что пришла сюда.