Читать «Севастопольское восстание» онлайн - страница 9

17-го октября Шмидт организует «первый в Севастополе митинг». В день получения манифеста он выступает на двух митингах, ночью видит расстрел толпы, пришедшей требовать освобождения арестованных из тюрьмы, в ту же ночь собирает гласных городской думы. На другой день он рассказывает об этом заседании в одном из писем: «заседал в думе на правах гласного 18 часов подряд и превратил этих толстопузых флегматиков в протестующих борцов». На многолюдном митинге Шмидта выбирают представителем от народа для участия в работах думы.

20-го хоронят расстрелянных. Толпа в 20.000 человек провожает тела на кладбище. Здесь, над могилами, Шмидт произносит свою знаменитую речь:

— Мы должны успокоить смятенные души усопших, — говорит он, — мы должны поклясться им в этом… Клянемся им в том, что мы никогда не уступим никому ни одной пяди завоеванных нами человеческих прав! Клянусь!.. Клянемся им в том, что всю работу, всю душу, самую жизнь мы положим за сохранение нашей свободы! Клянусь!.. Клянемся им в том, что свою общественную работу мы отдадим на благо рабочего, неимущего люда!.. Клянемся им в том, что между нами не будет ни еврея, ни армянина, ни поляка, ни татарина, а что мы все отныне будем равные, свободные братья великой свободной России! Клянусь!.. Клянемся им в том, что мы доведем их дело до конца и добьемся всеобщего избирательного права! Клянусь!..».

Как загипнотизированная, многотысячная толпа на кладбище повторяет клятву Шмидта. Незнакомые люди обнимают и целуют его.

Чухнин арестовывает Шмидта. Его перевозят на броненосец «Три Святителя», а оттуда — в госпиталь.

26-го октября севастопольские рабочие выбирают Шмидта своим пожизненным представителем в Совете. «Понимаете ли, сколько счастливой гордости у меня от этого звания, — пишет Шмидт своей корреспондентке. — Вот какую великую честь они сделали мне. Я должен это ценить вдвое, потому что, что может быть более чуждым, как офицер для рабочего… О, я сумею умереть за них. Сумею душу свою положить за них. И ни один из них никогда, ни он, ни их дети, не пожалеют, что дали мне это звание».

3-го ноября Шмидт выпущен из-под ареста. Чухнин секретным предписанием запрещает ему не только участвовать, но и появляться на митингах, угрожая в противном случае отдачей под суд за неисполнение приказа. Одновременно Чухнин представляет Шмидта к увольнению от службы. 7-го ноября царский приказ выбрасывает Шмидта из рядов флота.

Популярность Шмидта в городе в это время возросла до высших пределов.

Что же представляет собою Шмидт, выдвинутый событиями в эти дни на руководство массами?

Это — бесспорно талантливый человек, не лишенный, однако, некоторого самомнения. Находясь под арестом, он жалуется: «как это мучительно — сидеть в неволе, когда я вижу, что я за два дня больше делаю один, чем обе революционные партии вместе за мое отсутствие». Он делает, он считает себя призванным делать. Вождь должен обладать определенным мировоззрением. Ничего подобного у Шмидта нет. Об этом свидетельствует и состав его библиотеки. На полках — его «верные друзья». В число их попадают и Михайловский, который для Шмидта «всю свою жизнь был глубоко чтимым руководителем», с которым он переписывался; здесь и Белинский, и Герцен, и Добролюбов, и Шелгунов, и Маркс — рядом с кадетами Милюковым и Карышевым. С одной стороны, «верный друг» Маркс, с другой — признание: «без религии и веры жить нельзя, а можно дрябло влачить дни, тупо ожидая конца». Причудливая смесь убеждений и взглядов…