Читать «Святослав Загорский. Закон Севера» онлайн - страница 129

Женщина же испуганно всхлипнула.

– Руслан? – и стала оседать на пол, потому как подумала самое дурное.

Ладимир бросился к ней, поддержал, усаживая на лавку, что когда-то смастерил сам:

– Успокойся, с сыном все в порядке!

– Тогда зачем ты здесь? – Слезы потекли супротив воли, а потом спохватилась и вопрошала главное, то, что мучило каждый день: как подрос, что делать умеет, скучает ли по мамке или, заботою укутанный, и позабыл о той, что жизнь дала?

– Помнит тебя, – успокоил Ладимир, – помнит и зовёт каждый день! Ищет тебя да впопыхах иногда нянюшку кличет мамкой, особенно ночью, когда к груди хочет женской прилечь.

Аксинья до крови закусила губу, заревела.

– Уйди, Ладимир, знаю, не могу с сыном быть, но и так жить без него тошно, что хоть в петлицу лезь, и люди вокруг злые такие, – всхлипнула, утыкаясь в широкую грудь. – Я ведь в селе теперь падшая, мне только два хода: либо под мужиков, либо…

– Отчего ты решила, что с сыном тебе нельзя видеться? – перебил глупые разговоры Чубанский.

Аксинья плакать перестала, с надеждой глянула на князя:

– Так ты?..

– А зачем, ты думаешь, я здесь? Собирайся, Аксинья, домой к сыну поедешь. Руслану без родной матери дурно расти! Ну-ну полно! – успокаивал Ладимир женщину, – Хватит руки лобызать, собирайся, а то передумаю.

– Да, князь, я скоро, – тут же спохватилась Аксинья да, собрав только малую иконку из угла, встала сама в чем есть.

Вскочили на коня да поехали, не останавливаясь на долгий отдых, потому что оба соскучились невообразимо по сыну.

Глава шестьдесят седьмая

Грудь Ольги болела, вставала комьями внутри, а ребёнок, родившийся слабым, не мог толком сосок взять, да и плакал все время, не переставая. Девочка, почти приговором прозвучало её рождение. Девочка – приговор и для Ольги, и для самого несчастного дитятки, особливо после того, как противными сильными ножками по терему бегал незаконнорождённый Руслан.

Возненавидела княгиня сына Ладимира, возненавидела так, что и дышать не могла. Князь в покои после рождения раз зашёл, спросил, как нарекла дочь … Ольга промолчала, а то и молчала, что безымянной пусть та будет! В наказание! Кому? Для чего? Ольга и сама бы на это не ответила.

Жар не сходил, как и боль. Мамушки да нянюшки только раздражали княгиню. Повязывали капустные листки, мяли грудь так, что кричала Ольга, думала, умрёт.

Пригласили кормилицу, чтобы ребёнок смог поесть у той, что вскормила не одного знатного господина да сама была матерью и знала, как выхаживать слабых деток.

Кормилица с укоризной посмотрела на княгиню:

– Вы бы хоть имя дали, крестить девочку надобно! Чтобы зло её душу к себе не забрало! И батюшка вон ругается!

Ольга как сквозь пелену посмотрела на пухлую женщину:

– Тебя как зовут?

– Марфа, – поклонилась кормилица.

– Вот и эту пусть зовут… – Княгиня снова скривилась от боли. – Марфа…

Женщина перекрестилась опять.

– Извещу князя да батюшку, чтобы к обряду готовили. – Слезы навернулись на глаза доброй кормилицы, потому как видела, что любви да заботы мать к ребёнку не проявляет, сухая княгиня. Заботилась только о своих чувствах. Ну и что, что сына привёл муж ейный? Так то до брака их было. И чего себя изводит такой злостью, ведь все чин по чину? И накормлены все и при одёжах, да при защите, да сидят в красивых тёплых теремах. Да и то хорошо, что уродилась девка – делить с наследником нечего! А Руслан защитой сестрёнке маленькой встанет. И ведь все есть у этой женщины… Эх, не то что у неё – семеро по лавкам да мужик пьяница, что лесником работает да появляется к Марфе раз в год и то, чтобы снова обрюхатить её.