Читать «Светские преступления» онлайн - страница 193

— Дома! — вскричала Моника. — Опять?!

— Прости, ради Бога! Мне так неловко… но раз уж я здесь, давай поговорим о том, что много лет не дает мне покоя.

— Знаешь, Джо, чтобы со мной поговорить, совсем не обязательно выдумывать несуществующие подвески. Я всегда тебе рада.

Я нисколько не удивилась такой проницательности.

— Начнем с того, что ты победила. Ты завладела всем, что мне принадлежало, переняла все, чему я могла научить. Тебе не кажется, что в обмен я заслуживаю немного правды?

— О чем?

— О тебе. Кто ты на самом деле? Как и когда вы познакомились с Нейтом? Кто задумал всю эту интригу?

— О какой интриге идет речь? — спросила Моника с видом оскорбленного достоинства.

Поскольку я не торопилась с ответом, она досадливо передернула плечами, отложила вилку и сделала несколько крохотных глотков кофе, а я жадно наблюдала за тем, как она себя травит.

— В Париже я навещала Аннемари де Пасси и знаю все о Мишеле и о твоем втором муже. Он ведь умер, как Люциус, верно?

Ни малейшая тень тревоги не омрачила лицо Моники. Она съела третью клубничину и снова взялась за чашку. Глоток. Еще глоток. Отставив чашку, она посмотрела мне в глаза.

— Там, где я родилась, говорят: самый скучный человек тот, кто выкладывает о себе все.

Я достала из сумочки ротинал и протянула ей. Моника повертела пузырек в руках, слегка улыбаясь, словно забавным воспоминаниям.

— Старая сморщенная сучка! Чего она хочет добиться? — Пузырек с ротиналом покатился по постели. — Она путалась с собственным братцем, эта Аннемари! Ненавидела во мне соперницу.

Еще глоток кофе. Моника отставила чашку и принялась играть лентой, что скрепляла пеньюар у горла. Ее лицо стало добрее. Не знаю, что было тому причиной: задумчивость, что смягчила черты Моники, ласкающее движение пальцев или неожиданно хрупкий и трогательный вид ее в постели, но я вдруг ощутила острый всплеск эмоций, в котором смешались раскаяние, ужас, чувство вины и один Бог знает что еще.

Меня так и подбросило в кресле. Едва сознавая происходящее, слыша один только яростный стук сердца, я сделала рывок вперед и схватила первое, до чего могла дотянуться — кофейник, — опрокинув при этом недопитую чашку Моники и кувшинчик с остатками молока. Темная и белая жидкость, смешавшись, хлынули через край подноса на постель. Моника пронзительно закричала:

— Мои простыни! Мои прекрасные простыни!

Вся дрожа, я поставила кофейник на ночной столик и пробормотала что-то в свое оправдание. Прежде чем я выпрямилась, Моника влепила мне звонкую пощечину. Это еще больше ошеломило меня.

Я стояла окаменев, глядя в ее искаженное до неузнаваемости лицо, а она кричала и кричала одно и то же, теперь уже по-французски:

— Mes drapeaux! Mes beaux drapeaux!

Внезапно она оттолкнула меня, спрыгнула с кровати и бегом бросилась в ванную. Вернулась она с мокрым полотенцем. Как человек совершенно невменяемый, она терла и терла пятно, а я боялась шевельнуться. Когда пятно побледнело, я сочла возможным заговорить:

— Как будто сходит…