Читать «Светлой души человек» онлайн - страница 5

Пожалуй, письмо написано было и помягче, но оглушило оно меня так, как оглушили бы каждого автора приведенные выше слова, и я пересказываю их здесь уже с поправкой на тогдашние свои ощущения. А дальше шло: «Сюжетная схема выпирает отовсюду, как скелет у истощенной лошади. Автор все время бьет читателя в лоб, хочет убедить его — верь, что было так, но достоверности в рассказе нет ни малейшей…»

Поздней весной того же года мне довелось снова поехать в Москву. Я позвонил на квартиру Сейфуллиной.

— Лидия Николаевна, здравствуйте. Узнаете?

— А, это вы! Я очень ошиблась в своем письме. Жалею…

— Да нет, что вы, Лидия Николаевна! Я полностью согласен…

— Не перебивайте. Ошиблась. Мне следовало написать письмо резче. И я жалею, что не добавила: за такие рассказы полагается с автора взыскивать стоимость испорченной бумаги.

Нет, она не смеялась, я это чувствовал по голосу, в нем кипела та самая благородная ярость, которую мне уже приходилось наблюдать, когда она защищала меня. Как резко изменилось положение! Боже, что за роковой, злополучный «Василь»! Какими-то несчастными тремя страничками я начисто погубил себя во мнении Сейфуллиной. И я, онемелый, держал телефонную трубку возле уха и думал: уместно ли будет мне после этого еще когда-нибудь позвонить Лидии Николаевне? А она все продолжала свою словесную порку: «Поймите, нельзя такие вещи печатать. Вы это понимаете?..» Наконец устала, остановилась, я слышал, как она перевела дыхание.

— Вы слушаете?

— Слушаю, Лидия Николаевна.

— Тогда вот что, вы приезжайте сейчас ко мне. Я купила бублики, они еще теплые. Расскажете, над чем вы работаете.

— Да я…

— Ну вот! Обиделись? Скажете: «Ничего не пишу»! Вы должны писать, много писать, все время писать. Иначе у вас только «Васили» и будут получаться.

Зимой 1947 года Лидия Николаевна приехала в составе делегации правления Союза писателей в Новосибирск на празднование двадцатипятилетнего юбилея журнала «Сибирские огни». Я тоже был на этом юбилее. Но сложилось как-то так, что встречи наши были мимолетные, на ходу: всё заседания, заседания, потом начались творческие семинары, а Сейфуллина оказалась не в той группе, где я. Она работала очень прилежно, читала бесчисленное количество рукописей, тщательно, с карандашом; и к вечеру, конечно, так уставала, что заходить к ней в номер, мне казалось, было бы просто жестокостью.

Но оказалось, что я ошибался, оценивая силы Лидии Николаевны.

Железнодорожники станции Инской пригласили группу писателей в гости. Среди приглашенных была и Сейфуллина. Палил настоящий сибирский сорокаградусный мороз, ехали мы в автобусе тех времен с очень жесткими рессорами, дорога — сплошные ухабы. Болтало нас, как в маслобойке, стекла в окнах занесло плотным инеем, но Лидия Николаевна, бог весть где раздобыв себе подшитые валенки, сидела преспокойно на переднем диване к нам лицом и всю дорогу рассказывала какие-то веселые истории.