Читать «Светлая печаль Авы Лавендер» онлайн - страница 128

В середине двадцатых в процветающем городе Сиэтле, штат Вашингтон, был один невзрачный район. Расположенный примерно в пяти тысячах километрах от «Манхэтина» Борегарда Ру, этот район позднее затмила фремонтская богема шестидесятых, и запомнился он лишь домом на холме в конце Вершинного переулка. Запомнился потому, что в этом доме жила я.

Пока мы бродили на празднике, мне на каждом повороте открывалось что-то новое, необычное: группа крошечных тигров и панд с размазанной по лицу краской и зажатыми в пальчиках гигантскими палочками со сладкой ватой; мужчины и женщины в средневековой одежде; маленькая девочка в инвалидном кресле с ногами, скрытыми внутри русалочьего хвоста из блестящей материи. Здесь были норвежские mormors , bunads и шекспировский Основа с головой осла, ковыляющий между бирюзово-белыми шатрами. Толпа гуляк на празднике пестрела таким разнообразием, что, кажется, впервые в жизни я вписалась в нее. Я подхватила Кардиген и покрутила ее вокруг своей оси прямо возле ларька с китайскими колокольчиками и громко расхохоталась над тем, что никто даже не взглянул в сторону ангелов, танцующих под звенящие от усиливающегося бриза колокольчики. Кардиген оказалась права. Мы смогли гармонично затеряться в толпе.

— Ах, mon cœur , — беспечно отвечал он, — не стоит так волноваться. — После чего поворачивался и крепко засыпал, а Маман не смыкала глаз, переживая до самого рассвета.

Прошло совсем немного времени, и магазин наполнил аромат пекущегося хлеба: pain au levain с тонкой корочкой, плотный pain brie с толстой коркой, ноздреватый pain de campagne , идеальный для того чтобы макать в суп или густой соус от тушеного мяса, и pain quotidien для сэндвичей и утренних тостов. Выставив товар на витрине и протерев запачканное стекло, бабушка открыла двери пекарни, чтобы аромат свежеиспеченного хлеба разнесся по округе. Она отступила на шаг, стряхнула с передника белесые следы муки и с паническим страхом такой силы — аж до металлического привкуса на языке — осознала, что у нее никто никогда ничего не купит.

— Этот Игнатий Лакс только что купил последние congolais , — заметила она. Кокосовое печенье покупатели обожали.

Эмильен была не совсем права, когда утверждала, что Генри понимает один язык лучше другого — скорее, он отдавал предпочтение отдельным словам из обоих языков. Например, предпочитал, когда ему предлагали помочь надеть moufles, а не mittens , готовили на ужин petit pois, а не peas и подавали на обед pamplemousse, а не grapefruit . Он любил, когда Эмильен говорила слово «кристальный» вместо «чистый» и обожал чашки и ложки, но не вилки, ножи и тарелки. Ему нравились слова «коряга», «мелочь» и «впалый», но, чуть повзрослев, он возненавидел слово «лобковый», а также предпочитал слово mamelon слову nipple .

— В Манхэтине, — рассказывал он соседям, набирая воду из колодца возле дома, — если нужно принять ванну или умыться, то поворачиваешь кран, и — ву-а-ля! — течет не просто вода, mes camarades , а горячая вода. Только представьте! Каждое утро в вашей ванне — встреча с маленьким чудом! — Он заливался веселым смехом, а соседи усматривали в Борегарде Ру ветренность, избыточную для его громоздких габаритов.