Читать «Сборник статей, воспоминаний, писем» онлайн - страница 452

   -- Василий Иванович! Ты слышишь меня? Василий Иванович!

   Качалов остановился, огляделся кругом,-- никого нет.

   А таинственный голос, раздававшийся сверху, звал еще громче, еще настойчивей, с какой-то доброй и грустной укоризной:

   -- Василий Иванович! Слышишь ли ты меня, Василий Иванович?

   "Я очень далек от всякой мистики,-- сказал с усмешкой Качалов,-- но тут я оторопел... Кто же это и откуда зовет меня, да так упорно? И только после долгих поисков я обнаружил на одном из столбов монтера, который чинил телефон и переговаривался с другим монтером, находившимся, вероятно, на телефонной станции или на другом столбе. И все же этот "голос свыше" прозвучал для меня каким-то серьезным предостережением или укором... Думаю, уж не бросить ли и в самом деле курить!.."

   Рассказывал Василий Иванович не много и не часто, но каждый самый беглый и короткий из его устных рассказов казался обдуманным до последнего слова.

   Мы заговорили как-то с ним о Шаляпине. Помнится, было это в антракте какого-то большого концерта, на ярко освещенной площадке белой лестницы, где мы курили.

   -- С Федором Ивановичем, -- сказал Качалов,-- встретились мы в первый раз очень давно в Питере при весьма любопытных обстоятельствах. Я не был еще тогда Качаловым, а имя Шаляпина было мало кому известно. Учился я тогда в Санкт-Петербургском университете и, в качестве одного из устроителей и распорядителей студенческого концерта-бала, должен был заехать за знаменитым трагиком Мамонтом Дальским. Будничную студенческую куртку я сменил на парадный форменный сюртук, нанял просторную и громоздкую извозчичью карету с большими фонарями и подкатил к подъезду гостиницы. Вхожу в номер, рассчитывая долго не задерживаться,-- оставалось полчаса до начала концерта,-- и нахожу Дальского в самом плачевном состоянии. Он сидит у стола, расстегнув ворот нижней рубашки и обнажив широкую грудь. Вид у него хмурый и задумчивый. Я деликатно напоминаю ему о концерте в Благородном собрании, но с первых же его слов понимаю, что он не поедет...

   -- Не отчаивайтесь, юноша, я вместо себя своего приятеля пошлю,-- говорит он слегка охрипшим голосом.-- Отличный певец. Бас... Да где же он? Федька!

   На пороге появляется долговязый и худощавый молодой человек с длинной шеей и какими-то бледными, прозрачными глазами.

   -- Федька, одевайся поживее. На студенческий концерт вместо меня поедешь, в Благородное собрание. Споешь там что-нибудь.

   Певец пробует отказаться, но Дальский неумолим.

   -- Ну, ну, переодевайся! Да поживее!

   Справившись об аккомпаниаторе, "Федька" уходит в соседнюю комнату и возвращается во фраке, принадлежащем, должно быть, Дальскому.

   Мы вместе выходим из гостиницы и садимся в карету.

   "Батюшки, кого я везу вместо Мамонта!" -- думаю я, глядя в окно кареты. Певец смотрит в противоположное окно, и мы оба молчим.