Читать «Сборник " Песня, зовущая домой"» онлайн - страница 64

В ответ на мой взгляд Адам сказал:

— Фотогеничная, верно? Будем надеяться, что ее дочь будет так же хорошо получаться. Да, я вам не сказал? — Он посмотрел на часы. — Они должны быть здесь с минуты на минуту. Колин хочет сфотографировать детишек, и хотите верьте, хотите нет, решил доверить мне священные физиономии.

— Адам, я пожалуй, пойду, — неловко выговорила я. — Все равно фотографировать меня без толку. Забудем об этом. — Но в это мгновение Джилл открыла дверь студии, и следом, не ожидая приглашения, ворвались Руфь и Иен. Вбежавший первым Йен остановился, заметив длинную фигуру Адама. Руфь протиснулась мимо него, и, широко разведя руки, восторженно обхватила Адама за талию.

Не знаю, кто готовил близнецов к съемке, но никакая мать не могла бы сделать лучше. На Руфи было голубое платье, на Йене — пиджачный костюм с рубашкой и галстуком. Их отец выглядел так же шикарно. Я не часто видела его в темном костюме. И эффект был впечатляющим — крахмальная рубашка, идеально белый платок, причесанные темные волосы, отлично ухоженные руки.

— Не обращайте на нас внимания. — Он добыл из кармана расческу и занялся волосами Йена, что вызвало у меня улыбку.

— Хоть теперь расслабьтесь, — взмолился Адам совершенно некстати.

Расслабиться, как же! Теперь, когда Колин поглядывал на меня, это было совсем нереально. Я ответила ему сердитым взглядом. Тут было не до шуток! Надо было помнить о шее и спине, не смотреть прямо вперед и чуть наклониться, — и еще расслабиться. Стоит с таким видом, словно готов лопнуть от смеха! Я ему покажу, я припомню ему «Дебби», и бычьи хвосты, и разозлившихся угрей!

Два щелчка и довольный голос Адама:

— И почему бы вам в первый раз не выглядеть так же!

Не надо было быть профессионалом, чтобы понять, что фотографировать Руфь — одно удовольствие. Совершенно не смущаясь, с врожденным изяществом она сидела, устраивалась, наклонялась, и все скорбные морщины исчезли с лица Адама, когда он менял пластинку за пластинкой. Йен был полной противоположностью ей: он или набычивался, или ухмылялся, как обезьяна, прятал руки за спину и выворачивал ступни.

Когда его мучения, наконец, окончились, место под софитами занял его отец. Он сидел с чуть надутой улыбкой и хитровато искоса поглядывал в камеру:

— Продолжим битву, — сказал он.

Адам равнодушно смерил его взглядом:

— Знаете, вы прибавили в весе.

Наступило непонятное молчание, и еще непонятнее было лицо Колина.

— Я сбросил три фунта, — почти извинительно сказал он. — Разве еще что-то заметно?

— Заметно? — хмыкнул Адам. — Когда вы в следующий раз наденете этот ваш килт, то будете похожи на эркер. Сколько вам? Сорок?

— Смилуйтесь, — робко сказал Колин, — еще четыре года до сорока.

— Да, — без всякого выражения сказал Адам, — так я и думал.

Он, как породистый жеребец, вытянул собственное длинное, тощее как палка тело.

После такого явного издевательства я с трудом поверила своим ушам, когда несколькими днями позже услышала, что лучший тенор Адама заболел и, чтобы не отменять концерт, он все-таки попросил Колина о помощи. Колин согласился с условием, что его имя останется неизвестным.