Читать «Санскрит во льдах, или возвращение из Офира» онлайн - страница 191

«Убить в себе сердце», конечно, метафора, однако распространенная. Так поступает герой утопического рассказа Н. Асеева «Завтра» (1923). Действие происходит в сентябре 1961 г., изобретатель Динес, автор идеи движущихся городов, мечтает «о полном видоизменении быта людей, о полной деизоляции их психики». Он вставляет себе вместо живого серебряное сердце с каучуковыми артериями, чтобы не знать человеческих болей и мук. И когда спроектированный им город рушится, изобретатель, избавленный от переживаний, кладет руку на грудь с искусственным сердцем и думает: «С такой машиной мы еще взовьем вверх человечество» (с. 314).

Эта фантазия важна и как свидетельство смутных ощущений, что живой человек не помещается в утопических проектах; и как невысказанное признание того, что утопия не считается с интересами людей — она бессердечна.

«Убить сердце» напоминает старую русскую дилемму: «Ум с сердцем не в ладу» (Чацкий). Позже П. Д. Юркевич определил, что сердце означает совокупность всех способностей человека, оно — знак самого человека, и тот, кто культивирует одни рациональные способности, упрощает человека, чтобы в конце концов избавиться от него как от помехи, добавлю от себя, гармоническому строю утопии.

Литературные утопии, русские и западноевропейские, как правило, скроены по — разуму, мало где касаются сердечной жизни, и не потому, что авторы лишены таланта, — сердечная жизнь индивидуальна, любая же утопия помышляет о государстве, обществе, человечестве, ей не до отдельного человека. Будь иначе, утопии не появились бы.

Такова, повторяю, едва ли не всякая утопия, однако утопия русская, склонная, в отличие от западной, стать реальностью, оборачивается сатанинским царством, где последнее средство сохранить жизнь — убить сердце. Почти так и происходит в «Потомках солнца»:

«Вогулов привил рабочим массам микробов энергии<…>И человек умирал на работе, писал книги чистого мужества, любил, как Данте, и жил не года, а дни, но не жалел об этом». «Быстрая, вихревая смена поколений выработала новый совершенный тип человека — свирепой энергии и озаренной гениальности» (1, с. 39).

Небольшое отступление по поводу «книг чистого мужества». Эти слова как будто предвосхищают появление книги НА. Островского «Как закалялась сталь», где герой «умирает на работе» (строительство узкоколейки) и пишет книгу чистого мужества. В рецензии 1937 г. на нее Платонов выскажется так:

«Для истинно воодушевленной, для целесообразной жизни народа нужна еще особая организующая сила в виде идеи всемирного значения<…>В эпоху пролетариата такая воодушевляющая идея овладела людьми. Это была идея пролетарской революции и коммунизма. Осуществление этой идеи образовало великий советский народ» (2, с. 365).

Здесь не нужны комментарии, нужно лишь иметь в виду эти слова, когда заходит речь о взглядах Платонова, о том, как он относился к большевистскому режиму, коммунизму, советской власти.