Читать «Санкт-Петербургские вечера» онлайн - страница 5

Сойдя на берег, друзья заняли места за чайным столиком, и разговор возобновился.

Сенатор. Я рад тому, что остроумная реплика г-на кавалера навела нас на мысль о философском симпосии. Ибо не найти предмета более увлекательного, чем тот, коим нам предстоит заняться: счастье злых, несчастье праведных! — здесь заключен страшный соблазн для разума человеческого. И можем ли мы провести наш вечер лучше, нежели посвятив его исследованию этой удивительной тайны божественной метафизики? Нам предстоит — насколько это позволено слабым силам человеческим — измерить в совокупности пути Промысла в управлении моральным миром. Но предупреждаю вас, г-н граф, с вами может приключиться то же, что и с султаншей Шахерезадой: одним вечером вы не отделаетесь. Не думаю, что мы дойдем до тысячи и одного — это уже болтливость, — но возвращаться к нашей теме мы будем чаще, чем вы полагаете.

Граф. В словах ваших я вижу знак вежливости, а вовсе не угрозу. Впрочем, и то и другое я могу отнести и на ваш счет, господа, подобно тому, как вы адресуете это мне. Ведь я не притязаю на ведущую роль в наших беседах и даже не соглашаюсь ее принимать. Станем же, если вам угодно, мыслить сообща — лишь на таком условии я начинаю.

С давних пор жалуются люди на то, как Провидение распределяет блага и несчастья, но признаюсь вам: никогда подобные затруднения не производили на мой ум ни малейшего эффекта. С достоверностью интуиции вижу я — и за то благодарю смиренно Провидение — что человек в данном случае обманывает самого себя — в полном смысле и в подлинном значении этих слов.

Хотел бы я повторить вслед за Монтенем: человек сам себя дурачит⁽⁶⁾ — ибо лучше не скажешь. Так, без сомнения, человек сам себя дурачит, он сам себя обводит вокруг пальца. Софизмы своего сердца, от природы строптивого (увы! нет ничего достовернее), принимает он за обоснованные сомнения ума. И если порою суеверие, как это ему ставили в упрек, верит, будто оно верует, то еще чаще, уверяю вас, гордыня верит, будто она не верует. И всякий раз обманывает себя сам человек — только второй случай много опаснее.

В общем, господа, не существует предмета, в котором чувствовал бы я себя более сведущим, чем в вопросе о путях Промысла в нашем мире. И потому с такой совершенной убежденностью, с таким радостным удовлетворением я изложу нежно мною любимым друзьям те полезные мысли, которые собрал я, шествуя по долгому пути жизни, целиком посвященной серьезным изысканиям.

Кавалер. Я выслушаю вас с живейшим удовольствием; не сомневаюсь, что и наш общий друг будет столь же внимателен. Но прошу вас, позвольте мне придраться к вам еще до того, как вы приступите к рассуждению, и не вините меня в том, что я отвечаю на ваше молчание. Ведь я отлично знаю, что вы сейчас станете говорить — словно вы уже все сказали. Вы, без сомнения, приготовились начать с того, чем проповедники обыкновенно кончают, — с вечной жизни. «Порочные счастливы на этом свете, но будут мучиться в другом; праведники же, напротив, страдают здесь, но их ждет блаженство в ином мире*. Об этом твердят повсюду. Так зачем же стану я от вас скрывать, что этот решительный ответ не удовлетворяет меня вполне? Надеюсь, вы не заподозрите меня в том, что я желаю разрушить или ослабить это великое доказательство; однако мне сдается, что оно не претерпит никакого ущерба, если к нему присоединить другие.