Читать «С. Машинский. Сергей Тимофеевич Аксаков» онлайн - страница 42

["Русский художественный архив", 1892, вып. II, стр. 54.]

Продолжатель реалистических традиций 30-40-х годов, Аксаков дожил до конца 50-х годов, когда в русской литературе утверждались новые идеи и стремления, теоретически формулировавшиеся в статьях Чернышевского и Добролюбова, а художественно претворявшиеся в стихах Некрасова и в прозе Салтыкова-Щедрина. Автор "Семейной хроники" с интересом присматривался к этому новому направлению в русской литературе. Идейно Аксаков был ему враждебен,

[В 1854 г. Тургенев пытался было привлечь Аксакова к сотрудничеству в "Современнике", но попытка эта не увенчалась успехом. Аксаков отклонил приглашение Тургенева под тем предлогом, что "дал себе слово никогда не печатать ни одной строчки в петербургских журналах" ("Русское обозрение", 1894, No 11, стр. 18).]

но как художник не мог не почувствовать той свежести и полноты жизненной правды, той серьезности мысли, которой дышали произведения Некрасова и Салтыкова-Щедрина.

[Один из циклов "Губернских очерков" был посвящен С. Т. Аксакову; при этом Щедрин писал, что испытал на себе "решительное влияние" его "прекрасных произведений" (Н. Щедрин (М. Е. Салтыков). Поли. собр. соч., т. XVIII, стр. 129).]

В 1854 году Аксаков сделал любопытное признание в одном письме: "Я уважаю серьезное направление настоящего времени", но тут же поспешил добавить, что ему уже поздно менять своих кумиров, что он любит искусство для искусства и не допускает, "чтобы оно могло быть сознательным орудием какой-нибудь мысли, как бы ни была та важна и высока".

["Русский художественный архив", 1892, вып. III-IV, стр. 130.]

Конечно, здесь не следует принимать всерьез рассуждение об искусстве для искусства, оно выражено с явно полемическим задором и ни в малейшей степени не отражало ни эстетических убеждений Аксакова, ни тем более -- его позиций как художника.

Гораздо более существенно другое. По выходе в свет "Семейной хроники" Аксаков сообщил Тургеневу, что будет с интересом ожидать критических отзывов о своей книге, и добавил: "Всех более интересует меня мнение Некрасова. В последних стихах его так много истины и поэзии, глубокого чувства и простоты, что я поражен ими, ибо прежде не замечал ничего подобного в его стихах".

["Русское обозрение", 1894, No 12, стр. 577.]

Эти замечательные строки еще раз свидетельствуют о той сложной внутренней борьбе, которая происходила в Аксакове, а также и о том, что здоровое, прогрессивное начало в художнике могло успешно противостоять его отсталому, консервативному мировоззрению.

Какое же место принадлежит творчеству Аксакова в русской литературе?

Этот вопрос возникал уже перед современной писателю критикой. И решался он по-разному. Критики-славянофилы немало потрудились над созданием легенды, смысл коей состоял в том, чтобы изолировать Аксакова от каких бы то ни было традиций русской литературы. Наиболее прямолинейно защищал эту легенду Константин Аксаков на страницах славянофильской "Русской беседы". "Сочинения С. Т. Аксакова, -- писал он, -- стоят совершенно особняком в литературе нашей", а потому "требуют особого определения, особой оценки, и имеют свое особое значение среди нашей литературы".