Читать «С. Машинский. Сергей Тимофеевич Аксаков» онлайн - страница 10

Щепкин и Мочалов помогли молодому Аксакову понять ограниченность старой театральной школы, наглядно убеждали его в преимуществе новых художественных принципов, которые они утверждали своим творчеством, открывавшим совершенно новые горизонты перед русским театром.

Еще в конце 20-х годов Аксаков увидел в игре Щепкина нечто принципиально важное для последующих судеб русского сценического искусства. Давая резкую отповедь реакционному булгаринскому листку, выступившему с очередным пасквилем на Щепкина, Аксаков затронул на этом конкретном случае вопрос исключительной важности -- о глубокой враждебности так называемого "лучшего круга публики" к судьбам отечественного театра. Именно здесь Аксаков видит причину того печального факта, что искусство и талант Щепкина до сих пор по достоинству не оценены. Аксаков смело противопоставляет игру Щепкина тем "высоким" театральным канонам, которые превозносят "Северная пчела" и "лучший круг публики". "Приезжай бульварный фарсер из Парижа, -- с горечью восклицает он, -- прощай Щепкин, бон-тон наш на него и не взглянет". Демократическое в своей основе искусство Щепкина враждебно "бон-тону", способному еще разве восхищаться "смешными местами и сильным огнем". Для Аксакова главное достоинство игры Щепкина -- в верности натуре и в умении создавать характеры. Аксаков называет его "творцом характеров", "цельность" которых актер предпочитает "пустому блеску".

Аксаков первым в русской критике оценил то новое искусство, которое несли с собой Щепкин и Мочалов. Мало того. Он смело встал на защиту их творчества от покушений на него со стороны реакции.

Из номера в номер печатал Аксаков на страницах "Московского вестника", а затем -- "Драматических прибавлений" к этому журналу свои короткие рецензии, в которых, невзирая на улюлюканье реакционной критики, неутомимо разъяснял новаторский смысл творчества любимых актеров, горячо пропагандировал их реалистическое искусство.

Особенно большое значение имела поддержка Аксакова для Мочалова.

Задолго до того, как Мочалов стал общепризнанным кумиром русской сцены, в то время, когда ему приходилось отстаивать право на свой стиль игры, на свое понимание задач сценического искусства, -- первым критиком, кто отнесся к молодому актеру с величайшим вниманием, кто поддержал его творческие поиски, помог ему советом или дружеской критикой, был не кто иной, как Аксаков.

Конечно, бунтарское, плебейское по своей социальной основе искусство Мочалова не во всем могло быть одинаково доступно пониманию Аксакова. Гениальным истолкователем творчества этого артиста явился позднее Белинский. Но заслуга Аксакова состояла в том, что он "открыл" Мочалова и немало содействовал развитию его творчества.

Полемика, начатая вокруг Мочалова в конце 20-х годов, была еще более ожесточенной, чем та, которую возбудил своим творчеством Щепкин. И понятно почему. Именно в сценическом исполнении трагедий оказался наиболее живучим эстетический кодекс XVIII века. Не удивительно, что новаторство Мочалова вызывало у староверов особенно яростное противодействие.