Читать «Русские мемуары. 1800 - 1825» онлайн - страница 48

Муравьев наблюдал жизнь русского солдата с ранней юности и представлял себе ее вполне отчетливо. В память его глубоко запало возвращение из заграничных походов 1814 г., когда победившие «непобедимую» наполеоновскую армию солдаты предпочитали остаться на чужбине, чтобы не тянуть невыносимую лямку солдатчины у себя на родине. На родине, которую они отстояли своей кровью.

С горечью истинного патриота он рассказал об этом в «Записках»: «Во все время похода до своей границы у нас было много беглых во всех полках. Люди уходили, иные с лошадьми и с амуницией. Зная трудное положение нашего солдата в России, это бы и не странно казалось: но удивительно то, что в числе беглых были старые унтер-офицеры, имеющие кресты и медали. Побегов всего более сказывалось в пехоте. Вообще в этом походе от Парижа до своей границы мы лишились около 6000 беглыми, из которых впоследствии многих возвратили нам союзные державы» (1886, № 2, с. 119).

Докладная записка не прошла ему даром. Для Николая I она стала поводом выразить всю накопившуюся ненависть к этому независимому и слишком свободомыслящему генералу. И Николай воспользовался первым удобным случаем, чтобы припомнить Муравьеву все: прежние связи с тайными обществами, попечения о разжалованных в солдаты и отправленных в «теплую Сибирь» (циничная шутка императора, называвшего так Кавказ), дружбу с Ермоловым, родственные связи с де-

¹ Дондуков-Корсаков А. М. Воспоминания. – Кавказский сборник, Т. I. – Тифлис, 1876, с, 366.

[69]

кабристами. Его характер раздражал Николая: Муравьев никогда не проявлял искательства, и в нем легко угадывалось высокое чувство человеческого достоинства.

По личному распоряжению Николая Павловича Муравьев после одного из военных смотров, к которым так исступленно-придирчиво относился император, был лишен генеральского звания и отставлен от службы. Бывший генерал удалился в имение своей второй жены, где думал заняться хозяйственными делами, освободить крестьян и продолжить записки о своей жизни. Он провел в Скорнякове (Воронежского уезда) более десяти лет и осуществил почти все, что задумал. О дальнейшей военной карьере Муравьев не помышлял. Однако судьба распорядилась иначе.

В 1854 г. началась Крымская война. В русском обществе она вызвала необычайный подъем патриотических чувств: с исходом войны связывали судьбы России и Западной Европы. Петербург был объявлен на военном положении, Севастополь называли «нашей Троей».

Осенью 1854 г. Николай I вспомнил о Муравьеве. В конце ноября он был произведен в генерал-адъютанты, назначен наместником и главнокомандующим кавказскими войсками. Муравьев писал: «Не милостью царской мне было вверено управление Кавказом, а к тому государь был побужден всеобщим разрушением, там водворившимся от правления предместника моего. Находясь в столице близ государя и первенствующих лиц, я видел ничтожность многих. Еще раз убедился в общем упадке духа в высшем кругу правления, в слабости, ничтожестве правящих. Я видел своими глазами то состояние разрушения, в которое приведены нравственные и материальные силы России тридцатилетним безрассудным царствованием человека необразованного, хотя, может быть, от природы и не без дарований, надменного, слабого, робкого, вместе с тем мстительного и преданного всего более удовлетворению своих страстей, наконец, достигшего как в своем царстве, так и за границею высшей степени напряжения, скажу, презрения, и опирающегося, еще без сознательности, на священную якобы преданность народа русского духовному обладателю своему, – сила, которой он не разумеет и готов пользоваться для себя лично в уверенности, что безусловная преданность сия относится к лицу его, нисколько не забо-