Читать «Русские мемуары. 1800 - 1825» онлайн - страница 44

Постоянными гостями артельщиков были Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы, Иван Якушкин, Никита Муравьев, Сергей Трубецкой, Михаил Лунин, Иван Пущин.

В недрах артели созревал идейный центр декабризма. Иван Пущин вспоминал: «Постоянные наши беседы о предметах общественных, о зле существующего у нас порядка вещей и о возможности изменения, желаемого многими втайне, необыкновенно сблизили меня с этим мыслящим кружком: я сдружился с ним, почти жил в нем»¹.

Так продолжалось до 1816 г., когда по требованию Н. С. Мордвинова Николай Муравьев покинул Петер-

¹ Пущин И. И. Записки о Пушкине, – ГИХЛ, 1956, с. 68.

[63]

бург и отправился с А. П. Ермоловым на Кавказ. Знакомство с Ермоловым было недавнее, но приятное. Муравьев испытывал уважение к этому отменно храброму и бескомпромиссно честному генералу. «Я смело дал слово Ермолову остаться после посольства с ним в Грузии, сколько ему времени угодно будет» (1886, № 4, с. 445). Свое слово Муравьев сдержал.

Товарищи проводили Муравьева до Средней Рогатки, и он со стесненным сердцем простился с ними, полагая, что расстается с Россией навсегда. В Москве догнал его брат Александр и передал ему письмо от товарищей по «Священной артели»: «Бог да благословит тебя, честная душа, а любовь к отечеству да руководствует тобою, а воспоминания о неразрывной артели да усладят тебя во всех твоих трудах и начинаниях!» (1886, № 4, с. 448).

«Я сей лист высоко чту и никогда ни на какие аттестаты не променяю», – написал Муравьев в «Записках» (1886, №4, с. 449).

С членами «Священной артели», с людьми, близкими к ней, с теми, кто вошел позднее в декабристские общества, Муравьев переписывался всю жизнь: и тогда, когда было еще можно, и даже тогда, когда было уже нельзя. Письма декабристов к Муравьеву – свидетельства любви и безграничного уважения к этому замечательному человеку. Многие из этих писем словно продолжают ранее начатые споры, пытаются разрешить возникшие прежде вопросы. Так как Муравьев находится очень далеко от своих корреспондентов, то в некоторых письмах ощущается беспокойство: не изменил ли он принципам братства, не предал ли свои убеждения. Поэтому Иван Бурцов, например, нередко наставляет Муравьева, призывая его укреплять свои добродетели: «…в государствах возникающих, преисполненных зла и невежества, обыкновенные обязанности недостаточны – потребны доблести, потребно отречение от собственных выгод и стремление к общему всеобъемлющему благу целого»¹.

Муравьев, со своей стороны, чувствует себя облеченным доверием товарищей, считает делом чести осуществлять в жизни принципы правды, любви к отечеству, гражданской доблести, выработанные «Священной артелью». По какому-то внутреннему, негласному, но при-