Читать «Русские мемуары. 1800 - 1825» онлайн - страница 39
Коллектив авторов
Императрица находилась в своей спальне, бледная, холодная, наподобие мраморной статуи, точно такою же, как она была в самый день катастрофы. Александр и Елизавета прибыли из Зимнего дворца, в сопровождении графини Ливен и Муханова. Я не знаю, был ли тут и Константин, но кажется, что его не было, а все младшие дети были со своими нянями. Опираясь на руку Муханова, императрица направилась к роковой комнате, причем за нею следовал Александр с Елизаветой, а графиня Ливен несла шлейф. Приблизившись к телу, императрица остановилась в глубоком молчании, устремила свой взор на покойного супруга и не проронила при этом ни единой слезы.
Александр Павлович, который теперь сам впервые увидал изуродованное лицо своего отца, накрашенное и подмазанное, был поражен и стоял в немом оцепенении. Тогда императрица-мать обернулась к сыну и с выражением глубокого горя и видом полного достоинства сказала: «
НИКОЛАЙ НИКОЛАЕВИЧ МУРАВЬЕВ
Жизнь Николая Николаевича Муравьева с трудом умещается в рамки биографии одного человека. Он родился в царствование Екатерины II, был пятью годами старше Пушкина, участвовал в Отечественной войне 1812 г. и Крымской 1854–1856 гг., основал один из самых ранних преддекабристских кружков и не только дожил до освобождения крестьян, но освободил собственных задолго до манифеста 1861 г. В его жизни словно совместились разные эпохи, разные отрезки истории.
В ранней юности Муравьев испытал сильное влияние Руссо, и оно навсегда оставило след в характере этого человека, по словам его друзей, более всего похожего на древнего римлянина. Его спокойное мужество и аскетизм, неподкупная честность, прямота и безмерная требовательность к себе и окружающим не раз давали повод современникам и в особенности подчиненным говорить о нем как о педанте и бездушном «службисте». Однако этот суровый воин был, без сомнения, наделен внутренней мягкостью, благородством и рыцарственностью. Всем этим, помимо влияния Руссо, он был обязан воспитанию и усвоенным в раннем возрасте привычкам.
Расцвет многообразных дарований Н. Н. Муравьева пришелся на николаевское время, но по своему цельному и сильному характеру, по критическому складу ума, по чувству беззаветной и жертвенной любви к отечеству Муравьев принадлежал к поколению декабристов. Правда, он так и остался «декабристом без декабря», но всю жизнь сохранял дружеские связи с теми, кто отбывал ссылку в Сибири и солдатчину на Кавказе. Он поддерживал братьев по крови (вспомним, сколько Муравьевых было среди декабристов) и духу, рискуя собственной карьерой и даже благополучием семьи.
[57]
Декабрист Александр Муравьев, его родной брат, сказал однажды о Николае Николаевиче, что «во всех обстоятельствах своей жизни он был всегда рыцарем чести»1. Много ли людей, достойных таких слов? Свидетельство подчиненного еще важнее, чем мнение брата: «Имев честь быть личным адъютантом Николая Николаевича Муравьева, когда он был начальником штаба 1-й армии, а потом командиром 5-го пехотного корпуса, быв очевидцем его гражданской доблести, как государственного деятеля, я вынес убеждение, что совестливость его имела свой масштаб, часто и многим казавшийся неприменимым к служебной деятельности»2.
