Читать «Ромейское царство. Книга для чтения по истории Византии. Часть 2» онлайн - страница 15

И это был не единственный хитроумный выверт общественного сознания византийцев, которых вполне устраивало подобное мировосприятие. Веками зашоренные идеологической пропагандой, они попросту не хотели замечать откровенно ложных посылов, вполне искренне, безоговорочно верили им и, наверное, поэтому всегда стремились позолотить любую, самую горькую пилюлю, какую преподносила реальная жизнь, сохранить хорошую мину при плохой игре.

Первый после Бога

Порядок, установленный Богом на земле, — евтаксия, полагали ромеи, является отражением божественного небесного порядка и за него отвечают власти. Каждый должен иметь в нем свое место, причем император ромеев — первое.

Если Бог — Пантократор (в переводе с греческого — «вседержитель»), глава всего существующего мира небесного и земного, то василевс — космократор — глава идеального земного порядка — таксиса, управитель и издатель законов, которые никто не в силах отменить. Это была полубожественная высота, но, заметим, не божественная. Император не уподоблялся Богу, но обладал синергией — способностью воспринимать Божественную энергию, дословно с греческого «действие», воспринимать Божественную благодать и поэтому управлял священной и богохранимой Империей подобно Отцу Небесному. Отсюда следовало, что делами Церкви тоже должна была руководить высшая государственная власть. Именно от нее, а не от Патриарха зависело назначение митрополитов — епископов митрополий, то есть главных городов областей — эпархий или провинций (диоцезов), архиепископий, вызов их на патриарший суд, переподчинение монастырей. Поскольку Церковь — богочеловеческая, а не государственная организация — не имела собственного карательного аппарата, император должен был защищать интересы Церкви методами принуждения.

Церковный историк Захария Ритор, живший в середине VI в., подчеркивал, что «христолюбивому царю надлежит не только покорять врагов и подчинять своей власти варварские народы, но также обезвреживать ловушки врагов духовных и направлять свет истинной веры на православный народ». В этом заключалась идея, условно называемая цезарепапизм, — идея теократической монархии, в которой государство господствует над Церковью, хотя эта идея и не была целиком воплощена на практике в Ромейском царстве.

Подобные устремления имели объяснение в давних традициях. Не следует забывать, что христианские цари в Византии были преемниками языческих римских императоров с их абсолютной властью и не могли допустить чрезмерного усиления духовной власти как своей альтернативы. Константин Великий и его преемники вплоть до Феодосия I в конце IV в. сохраняли титул Великого Понтифика (Pontifik Maximus), то есть регулировщика государственной религии, и одновременно титул «епископа внешних». Уже Константин Великий заявлял: «…нашим предназначением является исправление чужих грехов», и этому завету так или иначе следовали все последующие императоры ромеев. Наконец, само христианство строками Священного Писания говорило о божественном происхождении государственной власти: «Нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению» (Рим. 13:1,2).