Читать «Роман Флобера» онлайн - страница 55

Я вынул из дальних ящиков замшелый целлофановый пакет со всякими салфетками, огрызками пачек сигарет, на которых были записаны разные телефоны. Не первой необходимости, а так, на всякий. Набрал номер девушки Иры, хотя какая она девушка-то?! Почти моя ровесница. Учились вместе. В инязе. Когда-то я был наидичайшим образом в нее влюблен. Причем одновременно со своим другом, Серегой, ныне успешным нью-йоркским жителем. Однажды мы, озверев от неизбывной любви, полночи на автобусах, электричках и попутках перлись к ней на дачу. Где-то в Подмосковье. Загорянка, Завалянка… Сейчас и не помню. Зачем мы это делали, тоже не ясно. Хотелось. И когда мы, обезумевшие от пьяности и страсти, наконец добрели до ее халупы и заглянули в уже утреннее окошко, выяснилось, что она там успешно трахается с другим нашим однокурсником. И мы, ошарашенные таким цинизмом, не заходя к ней, потащились обратно в Москву.

Ирки, конечно, не было дома. Кто-то строгим мужским голосом оповестил, что он сын и Ирина Викторовна в командировке. Ох! Ну да, дети то уже взрослые, и сдается мне, что незабвенная Ира, уже давно не девушка, а бабушка…

Ну и чем заняться?! Читать, запрокинув мозг, любимого Геродота в восемьсот пятьдесят первый раз?! Или тупо пить по маленькой, по стопочке, напевая тирлим-бом-бом? Вариант, конечно, но неохота ни того ни другого. Тем более что к вечеру вроде как пригласил Васю Абелюшкина, актера, Игоря Петрова, тоже актера, ну и Веронику, конечно. Какая-то театральная гостиная получается! Ладно. Может, еще кто нарисуется. Маринку Голикову тоже приглашал. На всякий. Отказалась. Говорит, дела. Ну и фиг с ним, с рождением! В смысле не с рождением, а с Голиковой! Первая здравая мысль косокрылой ласточкой скользнула над зияющими туманами моей черепной коробки.

К середине дня я был уже приподнят над суетой и бренным миром, наверное, аршина на полтора! Потом провал, с резким переходом в очередное открытие глаз. За праздничным столом я с удивлением обнаружил не только себя, но и Абелюшкина, Петрова, радостно смеющуюся Веронику. Во как происходит! Вероника с любопытством слушала, как два актера с энтузиазмом морочили друг другу голову кастингами и синопсисами.

– Синопсис – это что-то среднее между синагогой и психушкой?! – обозначил я свое явление в свет и потянулся за рюмкой.

– О, старичок, очнулся, – радостно засверкал зубами Абелюшкин.

– Николай! Хочу поздравить тебя с днем рождения! И пожелать счастья! – Вероника, сверкнув глазами, подняла рюмку.

– Ура-а! – гнусным голоском протянул я и закашлялся.

– Да, да, Коль, старикан, счастья тебе в жизни! – Игорь попытался даже подняться для значимости со стула, но потом махнул рукой.

Зато встал Абелюшкин и проголосил:

– Многие лета! Многие ле-ее-ета-ааа!

Потом мы выпили за родителей такого гениального сына, потом за присутствующих здесь дам, потом за нас, мужиков, потом за Станиславского вообще, потом за Станиславского в частности. Потом за то, что Безруков не актер. Потом за то, что Шилов не художник. Потом за то, что с бардаком надо завязывать. Причем от первого тоста до последнего прошла вечность, ледниковый период. Минут пятнадцать.