Читать «Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37» онлайн - страница 64

– Я-то как раз ссу, а не выдавливаю из себя по капле!.. – мрачно констатировал Зотов. – Ладно, так и быть, не сегодня. И – так и быть, ладно, – сегодня не клянись. Но завтра!..

В ресторане справляли свадьбу Семёнова-младшего. Василий Анатольевич Семёнов, врач-уролог, бывший чуть не на голову выше своего почти двухметрового отца, наконец решил узаконить свои отношения с коротышечкой-однокурсницей, еле-еле дотягивающейся разве что до его груди и уже родившей ему крохотную дочурку.

«Завтра» случилось через неделю. После того, как Зотов прибегнул почти ко всем возможным способам – упрашиваниям, угрозам и даже шантажу: дал слово чести рассказать жене Семёнова о интрижке её супруга с главной сестрой ургентного оперблока (десятилетней давности). Анатолий Васильевич, отчаянно струсив (ибо нрав у его супруги был ох как крут), согласился на осмотр и сдачу анализов. А затем – и на биопсию простаты. На основе комбинации факторов, таких как Gleason score, скорости повышения уровня ПСА в сыворотке крови и, наконец, количестве раковых клеток в ткани простаты, пациенту Иванову И.И., на которого была заведена карта, был поставлен диагноз: «Рак предстательной железы. T1N3M3». Что в переводе с медицинского на людской означает: «Запущенный. Неоперабельный. С метастазами в жизненно важные органы».

– Как же так? – после чуть не залпом опорожнённой пол-литровой бутылки водки, наконец смог заговорить Семёнов. – Связи между доброкачественной аденомой простаты и раком не обнаружено… Исследования не указали статистически достоверной зависимости.

– Значит ты – внестатистический счастливчик, – загробным тоном подытожил Зотов.

– Коля, но как же?! У меня же ничего не болело!

– А лимфоузлы у себя в паху ты, мудак, не мог пощупать?!

– Лизе – не слова! – сказал Семёнов.

– Ладно. Ни слова не скажу Лизе. Втайне от неё пройдём парочку курсов химиотерапии – она, разумеется, не заметит, как ты похудеешь, облысеешь, посереешь и станешь жидко срать и блевать дальше, чем видишь. А потом я – разумеется, втайне от Лизы – незаметно прикопаю твой хладный труп где-нибудь в окрестностях городской свалки. Не волнуйся, Лиза ничего не узнает!

И старые друзья внезапно разразились долго не прекращающимся идиотическим хохотом, вызвав удивление и беспокойство метрдотеля кабака.

– Что-то радостное празднуете, господа? – любезно поинтересовался он, подойдя к ним.

– Ага! Поминаем этого идиота! – утирая выступившие слёзы, ответил Зотов, кивнув на своего товарища.

– Э-э-э… Ещё чего-нибудь желаете?

Они заказали ещё водки. И закуски, разумеется.

Семёнов умер после первого же курса химиотерапии. Даже не успев попрощаться с женой, которой сообщил, что ему «надо немного подлечиться», категорически запретив другу ставить её в известность, от чего именно. Единственное, о чём Семёнов переживал до последнего мгновения, так это о том, «как же теперь Лиза?» Лиза чуть не убила Зотова, впала в депрессию и похудела на двадцать килограммов за месяц. Всю жизнь она мечтала быстро похудеть. Бойтесь своих желаний. Зотов подарил ей щенка. Купил на птичьем рынке, не стал заморачиваться с «элитными питомниками». Как-то вечером Лиза уже собрала все имеющиеся в доме таблетки и, достав из холодильника бутылку своего любимого вина, приготовилась её выпить вприкуску с антидепрессантами, снотворными, препаратами дигиталиса и всем остальным арсеналом домашней фармакопеи, за исключением активированного угля. Но у маленького бассет-хаунда начался понос – и он, жалобно поскуливая, посмотрел на неё такими глазами, что… Лиза спасла его от чумки, а болезнь щенка – вытащила Лизу из депрессии. Невестка на Лизу обиделась. Потому что жена сына добросовестно пыталась помочь Лизе, чуть не каждый день после похорон привозя маленькую Семёнову к бабушке. Но та бабушку только раздражала.