Читать «Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37» онлайн - страница 62

– Вовремя Матвеев от тебя этого доцентика шуганул. Неприятная личность.

– Матвеев или доцентик? – улыбнулась Мальцева.

– Да оба два! Но Юра – друг. И товарищ. И умён, шельма. И специалист высококлассный. И знает, где бабки брать, а где – бескорыстно делу служить. А этот из дутых. Глуп, амбициозен и жаден. Худшее из возможных сочетаний. Он же после смерти заведующего… – Панин бросил на Мальцеву быстрый и не слишком понятный гипотетическому стороннему наблюдателю взгляд. – Когда урология осталась без заведующего, – тут же изменил Семён Ильич формулировку, – хотел на его место прорваться, но… Ты же знаешь, что у них там… Идём, пообщаемся с министерскими тузами, пока они ещё в сознании.

Семён Ильич ухватил Татьяну Георгиевну за талию и увлёк от приоконного одиночества, нарушаемого лишь «мелкими сошками», в компанию «министерских тузов».

Да, Татьяна Георгиевна знала, что «у них там», в урологии. Как бы велика ни была больница, подобное не остаётся незамеченным. И не только в больнице. Такое не остаётся незамеченным всей медицинской и около общественностью города и области. Прежний заведующий урологией недавно скончался от… рака предстательной железы.

Анатолий Васильевич Семёнов, врач уролог-нефролог-андролог высшей квалификационной категории, доктор медицинских наук, возглавлял отделение урологии больницы более двадцати лет. Он достаточно рано получил эту должность – достаточно рано по медицинским меркам, где «успешными менеджерами» становятся, как правило, ну никак не раньше сорока лет. И так долго держал бразды правления «хлебным» департаментом благодаря целому комплексу общечеловеческих и профессиональных качеств. Анатолий Васильевич был добрым человеком. Но при этом – отменным администратором. Как в нём уживались эти две противоречивые по сути ипостаси – загадка. Никто и никогда не слышал, чтобы Семёнов кричал или просто повышал голос. Никто и никогда не «съёживался» под его «холодным взглядом». Он всегда был улыбчив, и ему невероятно шли гусиные лапки, радиально разбегавшиеся от внешних уголков его лучистых голубых глаз. Прежний заведующий никогда и никого «не зажимал», не отбирал клиентуру, как это свойственно большинству заведующих. Контроль его был ненавязчив и не унизителен. Не демонстративен. Но все и всегда знали: в случае «если что» Семёнов выручит, прикроет и никогда не вынесет сор из избы. Он умел «выбивать» оборудование и собрал отличный костяк высокопрофессиональных врачей, потому никакие бродящие стадами молодые специалисты и многочисленные интерны его отделению были не страшны. Если когда-то и существовал на свете идеальный заведующий отделением не в теории, а на практике – так это был Анатолий Васильевич Семёнов. Как и любой оперирующий уролог, он собаку съел на гипертрофиях предстательной железы. Целую упряжку собак. Вместе с нартами и поклажей. Он всегда крайне настороженно относился даже к самым безобидным с виду аденомам простаты и предпочитал лишний раз перестраховаться и отправить пациента на консультацию в онкодиспансер, если гистология вызывала хоть малейшие сомнения. И по горькой иронии судьбы – точнее, по злому её сарказму – сам он умер от рака предстательной железы. Болезни, развивающейся, как общеизвестно, медленно. И произрастающей из той самой безобидной доброкачественной гиперплазии простаты. Ещё Анатолий Васильевич, разумеется, знал, что рак простаты – самое распространённое онкологическое заболевание у мужчин. И что в начальных стадиях болезнь может протекать без особых симптомов. И что мужчинам после сорока пяти лет нужно регулярно проходить осмотр и не менее регулярно сдавать анализы. Семёнов был в курсе, что у него аденома простаты. Седьмой десяток, налицо симптомы инфравезикальной обструкции – вялая и прерывистая струя мочи, ощущение неполного опорожнения мочевого пузыря, учащённое мочеиспускание. Никтурия. «Надо бы попросить Зотова в задницу залезть, – подумывал он ночами, глотая таблетки и запивая их крепким кофе. – Хреново это, Толя, императивные позывы! Всё! Завтра же после пятиминутки!» Да и потенция была уже явно не та, не зря молодая, всего лишь сорокапятилетняя жена, смотрела на него зло и неудовлетворённо. Ну да не так страшна импотенция – на седьмом десятке-то! – как слабый напор струи и перерывы во время мочеиспускания. Напор и прицельность струи – вот настоящие мужские качества!