Читать «Роддом, или Поздняя беременность. Кадры 27-37» онлайн - страница 101

С таким трудом дающееся ей грудное молоко может иссякнуть на нервной почве. Как будто если не рыдать и не орать, то почва станет менее нервной. А родная мамаша изводит её на предмет того грудного молока. Хотя и Варвара Андреевна, и Семён Ильич – врачи, между прочим! – уже устали объяснять её маменьке-учительнице, что смеси – не диавольское изобретение, а грудное молоко – не панацея, а просто еда.

– Ну, зачем ты! У меня же тут всё есть! – воскликнул Алексей Семёнович и осёкся.

– Это я уже поняла, – тихонько сказала Катя, прикрывая за собой дверь.

Кажется, он бежал за ней до лифта. И до выхода из больницы. И до шлагбаума… Прямо в пижаме. Она даже машинально забеспокоилась, не простудится ли. Но за шлагбаум он бежать уже не мог. Потому что дежурство.

– Постой! Ну, постой же! Давай поговорим! Ну не могу я сейчас с тобой домой пойти. Я же на дежурстве! – кричал он вслед монотонно и понуро удаляющейся жене.

Именно так – монотонно и понуро, – она и дошагала до дому, забыв, что можно сесть на маршрутку, проехать пару остановок. Жили молодые невдалеке от больницы. Свадебный подарок Семёна Ильича – двухкомнатная квартирка невдалеке от места работы Алёшеньки. Более чем царский подарок по нынешним временам. Придя домой, она наказала мамаше собрать вещи. Та стала докапываться, что произошло. Отвечать не было никаких сил, поэтому молодая жена Алексея Семёновича Панина схватила маленькую Варю, наскоро её во что-то замотала, выскочила на улицу и, поймав такси, через каких-то сорок минут, что удивительно, оказалась дома у свекрови. Та, щедро опоив невестку успокоительными и оставив её и маленькую Варю на попечение среднего и младшего сыновей, принеслась прямёхонько к Семёну Ильичу в кабинет. Где как раз попивала коньячок госпожа Мальцева. Они недавно вышли из операционной.

– Таня, привет! – выдохнула нечёсаная Варвара Андреевна, под бесформенным пуховиком у которой оказался застиранный халат. И тут же вывалила на Семёна Ильича произошедшее. Мальцева осуществила попытку смыться, но Варвара Андреевна попросила её остаться.

– Ну и зачем ты принеслась? – холодно поинтересовался Панин. – Позвонить не могла? И вообще, что я-то сделаю? Они уже не дети. У них уже у самих ребёнок.

– Я… Я не знаю, зачем, – чуть не простонала Варя и, шлёпнувшись на диван (рассказывала она почему-то стоя, суматошно сбиваясь с пятого на десятое), окунула лицо в ладони и заплакала.

Татьяна Георгиевна укоризненно глянула на разъярённого Семёна Ильича, налила полную рюмку коньяку и подошла к Варваре Андреевне.

– Варя, выпей. Залпом!

Та кое-как, трясущимися руками приняла рюмку и, клацая о край зубами, вылила с горем пополам в себя содержимое.

– Я не понимаю, какого чёрта ты принеслась?! – зло продолжил Семён Ильич, когда выражение глаз жены стало чуть более осмысленным и сфокусировалось на нём.