Читать «Ричард Додридж Блэкмор - Лорна Дун» онлайн - страница 31

А Винни между тем, перемахнув через ворота, поскака­ла прямо на луга, и я, прильнув к ее шее, проклял день и час, когда появился на свет. Все быстрее и быстрее уходи­ла земля из-под лошадиных копыт, и все чаще и чаще би­лось мое сердце, и я уже начал задыхаться, не в силах вынести эту ужасную гонку.

И все же, несмотря ни на что,— даже на то, что раз­вязка этого поединка была не за горами и результат не­трудно было предугадать, — я уже знал, что я молодец, по­тому что продержаться на спине земляничной красавицы так долго — и это уже победа. Ветви деревьев нещадно хлестали меня по лицу, и спина моя разламывалась от бо­ли, и я уже мечтал только об одном — лечь и умереть на месте,— как вдруг со стороны, где стоял наш дом, раздал­ся знакомый свист, и кобыла остановилась, как вкопанная. Затем, развернувшись на месте, она полетела на зов хозя­ина — плавно, бесшумно и стремительно, как ласточка. Сколько изящества и грации было в ее движении! Винни была воистину королевой в своем роде, и я выпрямился, по­пытавшись изобразить горделивую осанку, но силы мои бы­ли уже на исходе, и когда Винни, порхнув через ворота, снова очутилась на нашем дворе, я тут же ослабил хватку и стрелой полетел на солому.

— Неплохая работа, малыш,— стоя надо мной, добродушно заметил Том Фаггус.— Дай срок: мы с Винни еще сделаем из тебя хорошего наездника. Я и не думал, что тебя на столько хватит...

— Я бы продержался куда дольше, сэр, если бы она не вспотела. Бока были такие скользкие...

— Твоя взяла, — признал Том. — Кобылка моя многим спеси поубавила, но ты не сплоховал. Не сердись, Джек, за то, что я смеялся над тобой. Винни мне все равно что лю­бимая девушка, хоть, может быть, сравнение не совсем точ­но, потому что и дюжина этих кривляк не стоит одного ее копыта. Ты разбил бы мое сердце, если бы победил. Никто, кроме меня, не сладит с моей Винни.

— Тогда вам тем более должно быть стыдно, Том Фаг­гус,— воскликнула моя матушка, внезапно появившись на пороге дома и удивив всех окружающих, потому что никто и никогда не видел ее такой рассерженной.— Вы оценили жизнь моего сыночка во столько же, во сколько оценили собственную, а она-то для вас не стоит ломаного гроша! Джон — единственный сын своего отца, честного и добропо­рядочного человека, не вам, пьянице и разбойнику, чета! Да я собственными руками утоплю вас вместе с вашей дурац­кой лошадью, если с головы моего сына упадет хоть один во­лосок! Ах, мальчик мой, мальчик! Что бы я делала без тебя! Ты не сломал руку, Джонни?

Ругая своего знаменитого родственника, матушка выти­рала кровь и грязь с моей физиономии, а Том Фаггус, зная, что женщине в такую минуту лучше не перечить, напустил на себя скорбный вид, силясь показать, будто его и вправ­ду мучают угрызения совести,

— Ты только посмотри на его куртку, матушка! — ужаснулась Анни.— Посмотри на его штаны...

— Да при чем тут штаны и куртка, глупая девчонка!— пуще прежнего рассердилась матушка.— Нашла о чем го­ревать! Вот тебе за это!

И тут случилось неожиданное — пощечина для Анни на лету превратилась в затрещину для Тома. Давешний спаси­тель старого селезня проявил завидную ловкость во второй раз: он не только успел загородить Анни от матушки, он еще и поцеловал Анни — да так, что ее нежные голубые глаза, где только что сверкнули крупные слезы, внезапно засияли от счастья.