Читать «Рисунок с уменьшением на тридцать лет» онлайн - страница 180

«Уже не только не отроковица…»

Уже не только не отроковица —исчерпаны и зрелые года,но вдруг нисходит блажь с дороги сбитьсяи зашагать неведомо куда,пройти по полю, сквозь чащобу леса,остановиться ночью на привал,самой себе сыграть такую пьесу,которую никто не написал,и оказаться в середине летатам, где конца и края вовсе нет,и к песенке, что вроде бы допета,присочинить еще один куплет.Отвергнув проторённую дорогуот норки А до норки пункта Б,явиться к незнакомому порогу —к неведомой, немыслимой себе.И, веря волшебству, как верят детив бесчисленных чудес алле-парад,отвергнуть все же променад в карете,пойти пешком куда глаза глядят……Ну хватит…Никакой всесильной феетакую небыль в быль не превратить.По этой жизни ковылять вернеедорогой торной. Так тому и быть.

Калейдоскоп

Калейдоскоп, калейдоскоп —цветные стеклышки-ландринки…Направив глаз, как в микроскоп,я вижу сладкие картинки —орешки, пряники, тартинки:ласкают недалекий взори складываются в узор…Калейдоскоп, калейдоскоп —цветные стеклышки-кометы…Направив глаз, как в телескоп,я вижу звезды и планетыи все небесные секреты:Ласкают удаленный взорИ складываются в узор…

1987

«Всегда душа немножечко болит…»

Всегда душа немножечко болит,возлюбленное место покидая,будь то деревня или остров Крит;уехав из Китая, заскулит,коль выдастся добраться до Китая.Дурацкая привычка – прикипетьвплоть до родства к совсем чужому краюи в краткий миг быть пойманным успетьне в достопримечательностей сеть —с песком в сандальях и собачьим лаемсродниться незаметно, с плеском пальм,голодной кошкой, краткими тенями,чужим наречьем, разноцветьем тальми фейерверком, звучным, как напалм,и длинными в короткой жизни днями…Но по закону неизбежных датчас настает покинуть край любезный,который уж совсем не виноват,что снова дни, как бешеные, мчатв судьбою уготованную бездну.

Осень

IИ леса желтизна, и неба сталь,и холод в обнажившихся низинах,уже не летних, но еще не зимних, —какая в том высокая печаль!И дали, что открыты и ясны,недвижность недочитанного тома,меж белых рам оставленного доматри мухи, что уснули до весны,меж небом и землею – ароматлиста сухого, будущего тлена,когда береза, сок пустив из вены,откроет необъявленный парад…Теперь же осень красная. И тот,кто счастлив протозвездною печалью,что и была, и есть первоначальной,сегодня отправляется в полет.IIВновь осень наплела паучьи сети,не брезжит в дачных окнах теплый свет,и даже по назойливым соседямскучаешь, только их простынет след.И столько яблок полегло на землю,что просто негде яблоку упасть.Ни облачка на небе – не затем ли,чтоб осенью нагореваться всласть?Нет новости отнюдь в раздумье этоми в общем выражении лица…Но почему же кажется, что светуначала не было и нет конца?Но отчего живуча эта нотаполета душ и немощи ума?..И паутин извечные тенётапополнят снова грусти закрома…IIIБушует осень кронами дерев,белье вздымает, словно пляшут бесы.И тучи, не успев излить свой гнев,уносят клочья на другие веси.Суровый ветер на себя взял трудпридать совсем особый облик миру,как штормовое море – летний пруд,полет вещуньи – взмах руки сатира,знакомая до боли красота —пейзаж других широт, другого века,исполненная шумом высота —бессмертный гимн, доподлинная Мекка.Стрекочет флюгер – вечный часовой,подсолнечник из воздуха и света…Недаром, осень, ты горда собой,холодная краса, убийца лета.Обветренный пейзаж. Промокший лес.Насупленное небо. Все не ново…Но вдруг исподтишка попутал бесприпомнить, что вначале было Слово.