Читать «Религия и наука: история и современность» онлайн - страница 378

Некоторые представители парадигмы процесса используют и аналогию мира как тела Бога. Так, Хартсхорн указывает, что характер человека может оставаться неизменным, несмотря на значительные телесные изменения, и что сущность Бога уникальным образом независима от всех частностей мироздания. Как и Янцен, он замечает, что мы лишь смутно осознаем некоторые части своего тела и своего прошлого, тогда как Бог полностью сознает мир в каждой его точке и ничего не забывает. Хартсхорн предполагает, что аналогия разума и тела, если ее соответствующим образом расширить, подходит для изображения бесконечно сочувственного, всеобъемлющего соучастия Бога в мировом процессе, действующего изнутри, а не извне. Он говорит, что взаимоотношения между людьми осуществляются не напрямую, а через посредство языка и физических объектов, и потому человеческое общество менее подходит в качестве аналогии отношения Бога к миру.38 Развитие модели разума и тела, которое предлагает Хартсхорн, безусловно представляет интерес, однако мне кажется, что межличностные социальные модели лучше всего представляют сочетание независимости и взаимозависимости, которое характеризует отношения отдельных существ друг с другом и с Богом. Мы обладаем большей независимостью, нежели клетки в космическом организме. Здесь плюралистическая модель Уайтхеда отводит более значительную роль как человеческим, так и божественным свободе, намерению и действию.

38 Charles Hartshorne, Man's Vision of God (Chicago: Willet Clark, 1941), chap. 5; The Logic of Perfection (LaSalle, IL: Open Court, 1962), chap. 7.

Продолжая обсуждение, начатое в предыдущей главе, мы можем видеть, что модель процесса предлагает достаточно четкие ответы на каждую из шести проблем, с которыми сталкивается монархическая модель.

1. Человеческая свобода. Парадигма процесса использует в качестве отправной точки человеческий опыт, на основе которого она путем обобщения и экстраполяции разрабатывает набор метафизических категорий, относящихся ко всем объектам. Самотворчество — это часть настоящего в данный момент для каждого объекта. Поэтому неудивительно, что богословие процесса не испытывает затруднений, изображая человеческую свободу как по отношению к Богу, так и по отношению к причинам, лежащим в прошлом. В частности, оно отвергает всемогущество и предопределение в пользу представления об убеждающем Боге, чьи свершения в мире всегда зависят от отклика других существ. Теизм процесса особо выделяет нашу обязанность творчески трудиться ради проведения в жизнь божественных целей, в то же время признавая человеческие недостатки и ограничения, налагаемые биологическими и социальными структурами, унаследованными из прошлого. Мы участвуем в еще незавершенном созидании вселенной и в продолжающейся работе Бога. Бог призывает нас к любви, свободе и справедливости. Необходимо утверждать время, историю и природу, ибо именно в них можно реализовать цели Бога.