Читать «Религия и наука: история и современность» онлайн - страница 351

30 Martin Buber, Between Man and Man (London: Macmillan, 1947), pp. 10-11,15-16.

Парадигма процесса, как и феминизм, отвергает дуализм, который привел к иерархическому господству. Представители феминистского движения указывали на связь между тремя видами дуализма: мужчина/женщина, разум/ тело, человечество/природа. В прошлом считалось, что первая составляющая каждой из этих пар обладала превосходством над второй. Каждое из этих трех противопоставлений служило поддержкой для других, потому что их первые составляющие (мужчина, разум, человечество) было принято связывать друг с другом; то же касалось и вторых составляющих каждой пары (женщина, тело, природа). И феминизм, и богословие процесса обычно не только отвергают эти противопоставления, но заменяют их холистической соотнесенностью и всеобъемлющей взаимозависимостью. Представители обоих этих течений общественной мысли настаивают на открытости и творческом характере человеческого самоопределения и призывают к освобождению от иерархических ролей прошлого. Феминизм привносит в общественную жизнь активное стремление к социальным изменениям и к освобождению человека, которое может оказывать большее влияние, чем абстрактные сочинения некоторых богословов, выступающих с позиций парадигмы процесса.31

Кроме того, феминизм и богословие процесса сходятся в критике патриархальных и монархических воззрений на Бога, выраженных в традиционной идее всемогущества. Феминизм высоко ценит любовь и заботу как в человеческой, так и в божественной природе. Уайтхед недвусмысленно отвергал представление о Боге как полновластном правителе и говорил о «нежной заботе Бога о том, чтобы ничто не пропало» и о «галилейском образе смирения». Последовательная природа Бога не только действенна, но также восприимчива и чутка. Одна из причин, почему сегодня необходимо развивать богословие Святого Духа, состоит в том, что Дух почти не ассоциируется с мужскими образами. Таким образом, парадигма процесса имеет большое значение и для богословских разработок, и для религиозной жизни.

31 Suchocki, «Openness and Mutuality», in Feminism and Process Thought, ed. Sheila Greeve Davaney (New York and Toronto: Edwin Mellen Press, 1978).

4. Проблема зла и страдания

Проблема зла и страдания столь важна для богословия, что нам следует рассмотреть различные варианты ответов на нее, прежде чем обратиться к позиции собственно богословия процесса. Классический вопрос теодицеи заключается в следующем: почему всемогущий и всеблагой Бог повсеместно допускает зло и страдание? Мы видели, что эволюционная история и современная жизнь животного мира полны боли, борьбы и смерти. Страдания, насилие и трагическое зло существовали в любой период человеческой истории. Особенно острую проблему ставит перед религиозной верой страдание невинных детей. Иван в «Братьях Карамазовых» Достоевского, Эли Визель в его автобиографическом романе «Ночь» и доктор Рьё в «Чуме» Камю выражают протест против мучительной смерти невинных детей. Отец Панелу говорит Рьё: «Быть может, нам следует любить то, что мы неспособны понять», но Рьё отвечает: «Нет, отец. У меня совершенно иное представление о любви. И до самого смертного часа я буду отказываться любить порядок вещей, согласно которому дети обречены на муки.32 Гибель шести миллионов евреев в нацистских лагерях уничтожения представляет собой самый жуткий пример абсолютного зла и страдания, который бросает вызов типичным для иудейской и христианской традиций представлениям о божественной справедливости и провиденциальной заботе.