Читать «Рассказы из Пушкинского дома» онлайн - страница 7
Лилия Борисовна Добринская
Действительно, Павел Васильевич, сын В. А. Жуковского, подарил Онегину пакет с письмами Пушкина и те бумаги, что имели отношение к дуэли. К этим рукописям он добавил новые, — покупая или получая в подарок. Покинув в 1860 году Россию, Александр Федорович продолжал собирать издания сочинений Пушкина, сочинения о нем, его автографы, а также письма, портреты, памятные вещи других русских писателей. Так образовался внушительный музей редчайших экспонатов истории русской культуры.
В России знали об Онегине и его собрании. В 1908 году Б. Л. Модзалевский побывал в Париже и сделал предварительное описание с научной характеристикой коллекции. Академия наук заключила соглашение с Онегиным о передаче его музея в собственность Пушкинскому дому с условием, что владельцу (Онегину) предоставлялось пожизненное право пользоваться им и пополнять. Собрание должно было поступить в Россию по завещанию Онегина, после его смерти.
Как же выглядел этот музей? Каким был сам Онегин?
В последнем предвоенном номере журнала «Огонек» я нашла воспоминания советского литературоведа А. Дермана, который встретился с ним в Париже весной 1911 года.
Квартира Онегина находилась на Елисейских полях. Дерман без труда нашел нужный дом, позвонил. Тяжелая деревянная дверь медленно отворилась. Молодой человек сделал движение, чтобы войти, и увидел… толстую железную решетку. За ней стоял сильного сложения старик в белой, небрежно застегнутой рубашке. Из-под косматых седых бровей на непрошеного гостя глядели сумрачные глаза. Филолог понял: Онегин! Краснея от неловкости, молча, сквозь решетку протянул ему рекомендательное письмо. С тем же сумрачным выражением старик пробежал его, хмуро усмехнулся и отпер решетку. Квартира состояла из трех тесно заставленных комнат. Преодолевая смущение, молодой человек, запинаясь, спросил:
— А… с какого места начинается собственно музей?
Онегин ответил, указав пальцем на простую железную койку в углу:
— Вот кровать, на которой я сплю, — это не музей, а прочее все — музей.
Какое огромное и пестрое богатство он заключал! На стенах висели портреты великих писателей, артистов, композиторов. Под стеклом хранились автографы Тургенева, Жуковского, Чехова, Бетховена, Диккенса. В нескольких, отдельно лежащих папках содержались рукописи Пушкина! Хозяин с гордостью взял одну из папок, раскрыв, провозгласил:
— Его сиятельство граф Нулин. Весь!
И в голосе звучала такая особенная, торжественная нота! Филолог не мог сдержать невольного движения, рука сама протянулась к рукописи…
Онегин сурово отрубил:
— Без рук!
Бо́льшую часть квартиры занимали шкафы с книгами. Сцепив за спиной руки, молодой человек читал на этикетах: «Библиотека Жуковского», «Прижизненные издания Пушкина»…
Хозяин глядел исподлобья, отвечал скупо. Вдруг спросил, ткнув пальцем в портрет на стене:
— Кто?
— Вяземский!
— А этого знаете?
— Евгений Баратынский!
Ответами гость наконец умилостивил старика.
— А‑а, гляди, ведь знает. А то иногда придет какой-нибудь наш соотечественник — ни русской литературы, ни литераторов не знает. Признаться, оттого и пускаю сюда редко…