Читать «Развитие Исторических исследований во Франции после 1950 года» онлайн - страница 2

Медиевисты — по крайней мере те, кто работал на переднем крае науки, — разделяли это стремление к изучению экономических явлений. Они считали своим предшественником Анри Пиренна — ученого, работавшего над историей Бельгии — страны, в высокой степени урбанизированной. Естественно, что он уделял особое внимание вопросам рыночной экономики и прибыли. Он занимался также проблематикой экономического роста и кризисов. Вслед за Пиренном экономическая история средневековья обратилась к деньгам, ценам, торговле, т. е. сосредоточила свое внимание на изучении города. Именно на вопросы, связанные с городской экономикой, с городской средой — с «истоками капитализма» (название книги Жоржа Эспина — одного из первых медиевистов, объединившихся вокруг журнала «Анналы»), стремились дать ответ в своих докторских диссертациях, которые они писали или завершали в 1945 г., замечательные медиевисты, те, кто был старше меня на 10–15 лет: Жан Шнейдер, Мишель Молла, Филипп Вольф, Ив Ренуар.

Однако пятью годами ранее появилась захватывающая книга, смелость и богатство содержания которой еще и сегодня поражают ее читателей. Автор — Марк Блок — озаглавил ее «Феодальное общество». Выразительное название: именно общество, а не экономика. Это был своего рода манифест в защиту социальной истории, которая освобождалась от своей роли придатка и бедной родственницы экономической истории, чего-то вроде заключения или вывода из нее (ситуация, отчасти отразившаяся и в названии журнала «Анналы экономической и социальной истории»). Теперь общество становилось самоценным и независимым объектом изучения.

Эту великолепную книгу я прочел с таким же увлечением, с каким позднее читал другую, не менее смелую и дерзкую — Люсьена Февра «Проблема неверия в XVI в.: Религия Рабле». Эти две книги, как и «Короли-целители» Блока, а также и критические заметки Блока и Февра в «Анналах», которые оказали на меня, пожалуй, самое сильное влияние из-за известной незаконченности, большей свободы и открытости, побуждавших к дальнейшим поискам, — все это открывало новые пути для изучения социальной действительности прошлого. Лично меня (и некоторых других ученых) эти работы подвигли к исследованиям в двух направлениях: с одной стороны, к углубленному изучению связей каждой социальной группы с той природной средой, в которой она обитает; с другой стороны, того, что Марк Блок в одной из глав своей книги назвал «способами чувствовать и мыслить», т. е. представлений, систем ценностей, идеологий (в широком смысле этого понятия, включая в него право и обычаи как составную часть идеологической системы). Таким образом, в 1945 г., в начале своей научной деятельности, я избрал эти два направления.

Возникновением интереса к изучению природной среды я, конечно, обязан особенностям университетского образования во Франции, которое тесно объединяет изучение географии и истории. Определенную роль сыграло и простое стечение обстоятельств: когда в предвоенные годы я был студентом историко-филологического факультета в Лионе, самой живой, самой увлекательной из гуманитарных дисциплин была именно добрая старая география, соединявшая физическую географию и географию человека (geographie humaine). Те из моих преподавателей, которые сотрудничали в «Анналах», привили мне интерес к этому журналу и приучили меня в занятиях аграрной географией, к которым я был приобщен в годы учебы, руководствоваться еще одной книгой Марка Блока (собственно, это была первая его книга, прочитанная мною) — эссе «Характерные черты французской аграрной истории». Знакомство с нею было событием в моей жизни. Перечитывая ее не так давно, я заметил, что многие места помню наизусть.