Читать «Разбитое сердце Матильды Кшесинской» онлайн - страница 83
Елена Арсеньева
Его величество не смог удержаться от того, чтобы не сделать тонкий намек его высочеству. Но поскольку смысл этого намека мог показаться оскорбительным, было решено, что куклу цесаревичу поднесет не император, а знаменитый мастер Кавасима Дзимбей II, на чьей мануфактуре была выткана одежда для нее, причем сделает это в последнюю минуту перед отплытием русского корабля.
Непонятно, хотел ли император, чтобы намек был понят. Впрочем, о том, что Ники ни о чем не догадался, он тоже не узнал.
Впоследствии журналист Владимир Гиляровский написал эпиграмму:
Эпиграмма получилась глупая, желчная и никем не была одобрена. А Ники написал в дневнике:
«Все японское мне так же нравится теперь, как и раньше, до 29 апреля, и я нисколько не сержусь на добрых японцев за отвратительный поступок одного фанатика их».
* * *
Трудно вообразить ужас, который испытала Маля, узнав о покушении в Оцу. Первое время никто, даже Сергей Михайлович, не знал, каково состояние здоровья цесаревича. Наконец начали поступать известия, что он благополучно оправился от удара, вполне выздоровел и даже смог-таки посетить Владивосток, чтобы отвезти первую тачку с землей к месту, откуда начнется новая железнодорожная магистраль. Вслед за этим он вернулся в Петербург, оттуда сразу поехал в Данию с официальным визитом.
…За все время, которое минуло с его возвращения, Маля не получила от него ни одного известия и ни разу его не видела. На каждое свидание с Сергеем Михайловичем она приходила с тайной надеждой, что на сей раз получит весть о Ники, весть о том, что Ники хочет ее видеть!
Ничего подобного. Это были просто страстные свидания – «школа эротики», как называл это Сергей, оказавшийся тонким знатоком изящного искусства любви. Маля училась с большим удовольствием. Иногда при этом она поражалась собственному цинизму. Ведь она не переставала думать о Ники, и каждый раз ей чудилось, будто ею одновременно владеют двое. Неведомо, было бы это наслаждение столь острым, если бы не был только Сергей, если бы ее не ласкали еще и воображаемые руки наследника русского престола.
Ей много раз хотелось спросить Сергея, заводил ли о ней речь Ники, но все-таки какой-то стыд в ней еще оставался: не могла она так прямо дать понять этому человеку, такому любящему, такому влюбленному, такому щедрому, столько ей дающему, не могла откровенно сказать ему, что он всего лишь вторая скрипка в оркестре ее души. Но наконец досада на Ники и желание видеть его пересилили стыд.
– Он обо мне вспоминал хоть раз? – спросила она неожиданно для себя самой и тут же прикусила язык, потому что невозможно было найти менее подходящее время для этого вопроса. Только что она содрогалась и стонала, прильнув к Сергею, а в следующее мгновение уже говорит о другом.
Она не удивилась бы, если бы Сергей вспылил и даже ударил ее, но нет, он слабо усмехнулся, только и всего. А потом сказал тихим изменившимся голосом:
