Читать «Путями истины. Сборник мистических рассказов и повестей» онлайн - страница 96

К ней и шли.

Блошка сверкнул зубами, глядя, как досталось непутёвому Сове от Татарника. Блошка считал — молодых только так учить надо. Хоть, вроде, и не зол был.

А Телич всё тянул через правило наготовленные древки для стрел, и только искоса так поглядывал.

Сам он был сухой, что твоё древко, да черноглазый не по руси. Бабы сказали бы полянские, что глаз дурной у него, вороний. Да не было тут баб. Вои одне.

По числу если считать — три по сорок воев было, по уму — Телич да Татарник. Да Заяц вот, хоть и пришлый.

Ещё Зайцем пришлый за то стал, что подумали — кривич, мол. С ихней стороны шёл. А по оберегам ведь — и тем чужой. Знавал кривичей Телич, да смолчал.

И нравился ему Заяц, и отталкивал. Надсада с такими знаться. Не от этого мира, от чуров идут да от закона верхнего. А кому он на земле нужен, закон этот?

На земле закон свой — сколько соболя убил — столько и шкурок возьми.

А такой, как Заяц покосится вдруг, как на лишнее. Брось, мол, будет тебе на припас — и хватит, а то — лихо лесное возьмёт. Забьёт глаза зело. Ничего и видеть кроме шкурок тех не будешь…

Чужой, одним словом. Что ему — эти шкурки? Волк ему брат, не заяц: голову вкось поворачивает, любой шаг слышит. Поди, в одёжде где — запрятана и голова резная волчья. Волк, не заяц…

Однако, Татарник — главный. Татарник смекнул — кривич, ну и пусть тешится.

Однако же и умён Заяц. И говорит складно. А главное — тропу на болоте выбирать умеет.

Был у них проводник, Башар, да как провалился на второй раз, да на силу вытянули, Заяц и пошёл вперёд. Да так и идёт себе. Свои у него дела за болотом. Не говорит, подался куда.

Прибился Заяц ещё пожилому, где не побоялись чужого взять, тут не взяли бы, да поздно. А ну, как поворотится волком?

Заяц видел, что на тылу кольчужной рубашки и впрямь образовалась вызвездь. Так то же на тылу, не спереди. Подождёт ещё.

Татарник свистнул подниматься. Телич собрал недоделанные стрелы в мешок.

Заяц опять пошёл вперёд, ловко перескакивая с кочки на кочку. И остальные потянулись за ним. Чёрные сосенки кривились, не давая тени, солнце жарило спину, набитый мешок тянул вниз.

Вдруг Заяц поднял руку, и кто видел — встали.

Сзади напирали. Телич ступил чуть в сторону, и под ногами хлюпнуло.

Татарник протиснулся вперёд. И Телич тоже полез. Не оступиться бы.

— Машешь чего? — строго спросил, вглядываясь в редколесье, Татарник.

— Твердая земля пойдёт. Повыпрямились сосны. Надо бы вперед человека послать.

Татарник задумался. Вернее бы всего и послать того же Зайца, да чужак ведь.

— Бошка! — негромко окликнул Татарник.

Башар подошёл от заду.

— Возьми кого, да до твёрдой земли идите. Как бы нам стрел не наловить.

Оставшиеся на болоте доставали пока из мешков у кого что было — тулица ли клёпаная, кожан ли, а то и кольчужка. Но то — редко.

А Бошка ушёл себе. Солнце к зениту, а его всё нет.

Татарник загоревал. Злость стала дёргать его да ярить. Зайца ругает… А тот и не слышит вроде. Задумался. Глаза равнодушные, мутные, нездешние стали.

А потом и говорит вдруг:

— Засада там. Вроде, как остров на болоте, а дальше — гать навалена. Вот там и сидят. И не пройти нам, не пустят. Сами они гать ложили — не откупимся. Разве что, тех — в болото скинем.