Читать «Путями истины. Сборник мистических рассказов и повестей» онлайн - страница 49

А водун развел огонек малый, вскипятил наговоренную Ягодой воду, распарил в горшке травы и стал обкладывать раздутый висок Темелкена. Ярга, помогая, всё пришептывала что-то женское.

Для Родима мир уже уменьшился до кельи, узким стал, тесным… Только звезды проступали из темноты, или мерещилось ему.

Про то, чтобы снести Темелкена к водуну — Ягода надоумила. Сначала-то в селище привезли.

Если бы ведал Родим, как боялся за него во время дурной этой битвы мучимый предчувствиями Темелкен. А воно, как вышло.

Рассердился-таки бог. Но кто? Кресс или Хорс? Родим решил, что Кресс. В Хорсе он лукавства не видел.

А вот Кресс — хитер. Он частью человек он, оттого и обманщик. В далекие дни, когда были люди осенены духом, но неразумны ещё, полюбил Вышний Раз создание своё, ведь были тогда люди прекраснее, чем теперь, ростом могучи, лицами светлы. И родился у Вышнего Раза и девы земной сын: не бог и не человек. Дух отцовский в теле людском не удержался, но след оставил. Развилась с колыбели в дите хитрость неимоверная. Уже младенцем обманывал он мать и отца своих, бусы материны в люльке своей прятал. А когда подрос мальчик, глянул он на людей и понял, что неразумны они, а лишь осияны только. И дал он им разум свой хитрый, сказав, что от Вышнего раза он взрощен. Но мать обман распознала сердцем и прогнала сына. И родился у нее от Вышнего Раза другой сын, который смог вместе с разумом уже и дух отца принять. И назвали его Род. А старшенький Кресс обиделся и…

— Уходит он, — шепнула Родиму Ягода.

«Как уходит, куда?»

— Водун не велел тебе сказывать, а я скажу. То не яд уже. Яд на убыль пошел. Кровь у него иная. Домой она его тянет. А где дом — не спрошай, не знаю я. Только — чужой он здесь. Как яд ему в кровь вошел, так кровь его — к своей взывать стала. А его кровь далеко. И он за ней уйдет. А не пустим — ума лишится.

— Так мы побратимы же, — прошептал Родим. — Во мне его кровь, в нём — моя.

— Потому водун и не велел тебе говорить. Не удержит, мол, и сам сгинет…

Родим поднял глаза и столкнулся с горячечным взором Провора. Лицо брата было такое, что поднялся волк, сделал те 3 шага, что разделяли их, обнял крепко, и, повинуясь порыву, оберег развязал материнский, перепоясал Провора. Шепнул: «Ленко, коли волком вырастет, — ты не препятствуй». И глянул косо на вошедшего водуна, тоже неестественно бледного, истончившегося словно.

Кровь… кров…

Вернувшись к ложу, Родим вынул нож и привычно навел рану. И вздрогнул — как огнем обожгло руку!

Водун поглядел на набухающий ручеек и схватил прислоненный у стены липовый посох.

— А ну вон пошли все! — закричал он на склатов и Провора. — И ты Ярга иди. Сами они решат, куда кровь позовёт, — он повернулся в дверях, глянул на побратимов. — Сильные вои уходят.

— А как же боги? Неужто, Род не вступится за него? — Уже на стылом, пригретом закатным солнцем взгорке, спросила Ярга.

— Род такой же сын Сварги, как и мы с тобой. А тот, кто от Сварги — не может душу неволить. Ради неё, души всё. Значит там, где земля Темелкенова — нужнее она. Видно скоро сильнее Кресс станет в людях, разум затмит им свет чистый. Родим кровь свою светлую ближе к миру понесёт. Сильна его кровь. И многие от него народятся еще, свет Сварги в себе несущие. Может…