Читать «Прогулки по берегам Рейна» онлайн - страница 16
Александр Дюма
На передней стороне надгробия, под золотым гербом графа, окаймленным закругленными лазурными зубчиками и рассеченным красными столбами, с девизом "Больше чести, чем почестей!", начертана следующая надпись, в которой соединились демократические и религиозные идеи, что является в наши дни наиболее характерной чертой бельгийского народа:
Господин де Мероде принадлежал к одной из самых знатных семей Нидерландов: согласно преданию, этот род восходит к самому Меровею. Таким образом, движение, начатое народом Бельгии, затронуло высшие слои аристократии, что, впрочем, характерно для всех религиозных революций.
В пятистах шагах от церкви, свернув на улицу Этюв, я оказался перед фонтаном, посмотреть который при посещении Брюсселя непременно входило в мои планы и о существовании которого я совершенно забыл, приехав туда; на этом фонтане установлен брюссельский палладиум, знаменитый Manneken-Pis, о котором наш читатель, вероятно, слышал.
Создатель этой маленькой статуи, избранной брюссельцами в качестве местного божка, по-видимому, уповал на привилегию, которой наделены все дети — что бы они ни делали, они не могут выглядеть непристойно, — ибо не побоялся изобразить своего героя совершающим на глазах у всех действие, при виде которого даже парижане, эти великие циники эпохи современной цивилизации, обычно поворачиваются к нему спиной. И вот какое предание служит если и не оправданием, то, по крайней мере, объяснением этого странного замысла.
Сын одного из герцогов Брабантских сбежал из дворца своего отца и заблудился на брюссельских улицах. При виде печали несчастного герцога весь двор ринулся на поиски ребенка; они продолжались два дня, но безуспешно, и вот, наконец, среди всеобщей растерянности, один из придворных, более удачливый или более энергичный, чем его собратья, отыскал беглеца, стоявшего между улицей Этюв и улицей Шен как раз в том положении, в каком, благодаря отцовской любви, он и остался изображен. Брюссельцы же перенесли почтение, которое они питали к отцу, на изображение сына; и, после того как первая статуя, изваянная из камня, была сломана, в 1648 году изготовили вторую, отлитую из бронзы и с большой точностью воспроизводившую и позу, и выразительность предыдущей; ее автором был знаменитый Дюкенуа, оставивший о себе скандальную память, и воздвигли ее на том же самом месте, чтобы замена первоначального материала ни в коей мере не повлияла на почитание, которое вызывал у горожан Писающий Мальчик.
С тех пор общественное положение Писающего Мальчика, в отличие от положения самых знатных вельмож, полагавших себя не менее высокопоставленными особами, чем он, продолжает лишь улучшаться. Брюссельцы назвали его старейшим жителем города, точно так же, как армия нарекла Латур д'Оверня первым гренадером Франции: курфюрст Баварский, имевший честь быть ему представленным, подарил ему полный гардероб и дал ему в услужение камердинера, который должен был одевать и раздевать его. Людовик XV, желая загладить оскорбления, нанесенные статуе несколькими французскими гвардейцами, в 1747 году объявил его кавалером своих орденов и подарил ему костюм придворного, шляпу с плюмажем и шпагу; и наконец, в 1832 году городской совет единодушно решил даровать ему право ношения мундира офицера национальной гвардии: именно в этом самом знаменитом своем наряде он предстает с тех пор в день праздника города, приходящийся на середину июля. Не стоит и говорить, что в течение всего того времени, когда он облачен в одежды, он прекращает свою оросительную функцию, а тотчас же по окончании праздничного гулянья возобновляет ее к великой радости толпы.
