Читать «Притчи, приносящие здоровье и счастье» онлайн - страница 25

Продолжилось – а вы по-прежнему не у дел. И все закончилось, а вы так и остались ни с чем. Именно такие ощущения остались после веселого праздника у бедной Свечи. Ей обещали устроители, что ее ждет незабываемый вечер, ведь в этот вечер ей предстоит сгореть! Да, именно сгореть, сгореть от начала и до конца. Так Свече обещали. И она готовилась, она ждала, она верила в то, что это случится на празднике. Однако ничего подобного так и не произошло – праздник завершился, а Свеча осталась целехонька и невредима. И где же справедливость? А нет ее в мире! Как не было никогда, так и нет. И никогда не будет. С таким настроением Свеча вернулась на свое место, где и жила до этого, – расположилась на полочке рядом со старым Стаканом, которым давно никто не пользовался, и погнутой Оловянной Ложкой. Стакан и Оловянная Ложка были не очень хорошими собеседниками. Стакан был так стар, что спал почти что все время, а Оловянная Ложка если о чем-то начинала говорить, то только хвасталась своим каким-то не то выдуманным, не то приснившимся при переплавке прошлым.

Свече с этими соседями было скучно. Но так хотелось при этом пожаловаться на свою судьбу, рассказать хотя бы кому-нибудь про то, как ее обещали сжечь на празднике, а так и не сожгли. Какие злые, какие коварные и двуличные эти люди! На счастье Свечи, были у нее друзья-приятели среди вещей и предметов, расположенных в той же комнате, что и ее полочка. Это Картина, которая висела на стене как раз напротив полочки. Это Стул, то стоявший возле окна, а порой – вплотную у дверей в комнату. И это Чаша, которая обыкновенно располагалась на столе, но иногда и на подоконнике. Впрочем, Чашу иногда куда-нибудь уносили. Пару раз случалось, что уносили Стул. И только Картина всегда висела на своем месте и никогда не покидала комнату.

Картине было труднее всех, потому что она была в конфликте сразу с двумя вещами: во-первых, со своей рамой, которая казалась картине чересчур массивной и излишне украшенной какими-то нелепыми листиками, древесную принадлежность которых не мог установить даже много повидавший на своем веку старый Стакан; во-вторых, Картина была в конфликте с тем, что было на ней изображено. А изображено на ней было нечто и правда совершенно немыслимое: зеленый фон изображал воду; никто бы и не догадался, что это вода, если бы не две стаи рыб на переднем плане; в каждой стае примерно по сотне (никогда ни у кого не хватало терпения сосчитать) рыбешек неизвестной породы; и при этом одна стая спешит наперерез другой. Этот «шедевр» знатоки называли загадочно – «типичный образчик искусства инуитов». Но Картине данный «образчик» казался полной ерундой.

Таким образом, Картине, висящей на стене все время, не нравилась ни рама, ни изображение, хотя Картина как никто другой понимала, что и рама, и рыбы в зеленой воде составляют ее, саму эту Картину. Так, поверьте на слово, тоже бывает. Чаще всего Картина ворчала. Свеча, Стул и Чаша успокаивали ее. Причем Чаша была позолоченной, чем очень гордилась. А Стул говорил о себе, что некогда он был очень модным, – и действительно, такая ярко-голубая обивка и такие гнутые ножки могли принадлежать только очень модному стулу. Поэтому, наверное, никто и не спорил, когда Стул начинал хвастаться своим положением. Не спорили, и когда Чаша хвалилась позолотой. Не пытались защищать раму и рыб на полотне, когда Картина при всех их клеймила. Но сегодня все вели себя не так, как обычно, потому что были уверены – их подруга Свеча не вернется на прежнее место, она сгорит на празднике. Свеча и сама была уверена в этом. Однако вот она, стоит, где и всегда. И как стыдно перед товарищами… Как же жить дальше? И главное – ради чего жить? Вот вопрос вопросов. Впрочем, друзья отнеслись с сочувствием, хотя… Хотя Картина все пыталась представить и не могла сделать этого, а потому только задавалась вопросом: как это можно хотеть сгореть? Ведь это же вспыхнуть, а потом все!