Читать «Призрачно всё...» онлайн - страница 88

— Ты че, Кулебяка, лят, забыла, как кормилец твой выглядит? Че тебя мимо кассы-то несет, ворвань?

— Кто здесь ворвань? — поинтересовался Изместьев, изо всех сил стараясь придать голосу былую мужскую силу и глядя приближавшемуся мужу аккурат в худой кадык. — Ты с каких радостей нажрался-то? В роддом заявился, не в прачечную!

Услышанное прервало траекторию пьяного «дяди Федора» подобно штанге, оказавшейся на пути летящего мяча. Он икнул, сильно потянул пещеристым носом воздух и, прищурившись, взглянул на супругу. Потом как рявкнет:

— Ты когда научишься пацанов рожать? А?! Я тебе чо говорил? Без сына не возвращайся! А ты?

С ужасом почувствовав, как от резкого гортанного крика супруга в трусы у него что-то выбежало, Изместьев сжал, как мог, непривычно худые ляжки и попытался взглянуть в мутные глаза бородача со всей оставшейся на тот момент у него смелостью. Все сидевшие в холле враз замолчали и повернулись в сторону Доскиных.

— Сам виноват! — пискляво выдавила хрупкая Акулина, отступая под натиском пьяницы-мужа. — Сам струганул не того сперматозоида. Игрек — хромосома, слышал, небось? Так что учись сам пацанов делать, а мне нечего претензии предъявлять.

У Федора от услышанного зашевелилась левая бровь. Он сграбастал жену за плечи, густо обдав сивушно-чесночным выхлопом.

— Ты чо тарабанишь, лярва? Ишь, набралась тама всякой галиматьи! Я отучу тебя, стервечина! Я покажу тебе такие хромые-уемы, сама до конца жизни хромать мтанешь!

Дальше все помнилось с трудом: от перегара Акулина чуть не потеряла сознание. Чьи-то сильные руки оттащили пьяного супруга от побледневшей женщины. Крики, рычание, мат…

Зачем Кедрачу «комсомолка»?

— Хоть застрелись сейчас здесь, на моих глазах! Я все равно не поверю. Да мне без разницы. И эти гвоздики можешь забрать, не нужны они мне. После всего, что ты учудил, я никому из мужиков не верю. Не верю!!! И пошли вы все!

Растерянно моргая, Вениамин Поплевко стоял на лестничной площадке с огромным букетом цветов, а Кристина, утирая со щек одну слезу за другой, все норовила закрыть дверь перед своим бывшим любовником.

— Ты даже не выслушаешь меня, русалка? — своим прежним бархатисто-нежным голосом поинтересовался «дельфин», едва не выронив из «плавников» букет. — Любой невинно осужденный должен иметь право на реабилитацию, а ты мне даже слово не даешь сказать. Уверен, когда ты меня выслушаешь…

— Нет у меня никакого желания тебя слушать, перегорело все внутри. Растоптал ты все святое, что было. Сейчас мне все равно…

— В принципе, и рассказывать-то нечего, — Вениамин неожиданно отступил, опустил голову. — Так, забытье, межсезонье какое-то… Межсезонье жизни, переход из одного состояния в другое. Я грешным делом подумал, что уже на небесах. Кто-то лишил меня возможности двигаться, говорить, чувствовать. Кто-то так решил.

— Ну, вот и ступай с этим кем-то знаешь, куда?!

— Если бы знать с кем, — растерянно протянул Вениамин. — Я ничего не помню из того, что произошло. Я знаю, это звучит бредово… Но меня надули, мною воспользовались. Вернее, как я понимаю, моим телом…