Читать «Пречистенка» онлайн - страница 14

Если же начать выпрашивать у него деньги — торговался за последнюю дверную ручку. А так срабатывал купеческий рефлекс — по счетам следует платить.

* * *

В декабре 1905 года случилась беда — в отсутствие Цветаева сгорела часть еще недостроенного музея. Здание оказывается под угрозой консервации и передачи в ведение Министерства просвещения. Архитектор Роман Клейн приходит к нерадостному выводу: «Иного выхода нет, как постепенная ликвидация дела постройки Музея… Одно сознание, что после нашего общего десятилетнего труда по созиданию этой постройки мы будем видеть теперь постепенное разрушение ее; сознание это приводит меня в полное уныние, но другого выхода из настоящего положения я не усматриваю».

Для Клейна это повод для уныния, для Цветаева — крушение мечты всей его жизни. Увы, организм не выдерживает. Иван Владимирович пишет: «Когда я переехал в Тарусу к моему двоюродному брату… через полчаса по приезде случился со мной обморок, с повреждением речи и формы рта. Меня донесли до кабинета хозяина, где я до сих пор и лежу, не подымая головы, обложенный компрессами».

Казалось бы, история закончена. Денег нет, Цветаев поражен инсультом, Нечаев-Мальцев тоже очень скверно себя чувствует — практически стоит одной ногой в могиле, а господин Клейн предается унынию.

Но Иван Владимирович, частично парализованный, с невнятной речью, Иван Владимирович, которому врач запрещает резко переворачиваться с одного бока на другой и поднимать голову над подушкой, диктует письмо Клейну, в котором чуть ли не с юмором рассказывает о своих неурядицах со здоровьем и интересуется, как там разрешаются с Нечаевым-Мальцевым денежные вопросы по музею.

И происходит настоящее чудо. Внутренней силы Цветаева хватает не только на то, чтобы вытащить себя из неизлечимой болезни, но и поднять дух Нечаева-Мальцева. Столкнувшись с таким неутомимым проявлением энтузиазма, он почувствовал себя несколько лучше. И более того, нашел деньги на музей.

Проходит всего-навсего полтора месяца после цветаевского приступа, а больной уже диктует письмо Клейну:

«Если удастся комбинация с топливом, то экономия куда пойдет у вас? Так как у вас нет никаких долгов, всякие долги уплачены, то не обратите ли Вы эти 3000 руб. на пол в Олимпии и Пергамском зале, а то так на Библиотеку, т.е. на ее шкаф колоссальных размеров по длине».

Иван Владимирович снова в строю, снова занимается «обходом» богачей: «Были мы ныне у Поляковых, только что возвратившихся из Италии… Под впечатлением Ватикана Поляков предложил мне для Музея все, что есть наиболее важного в скульптурах Рима. Но мне хочется получить от него на этот раз не гипсовые слепки, а стоимость Ассирийского зала в 20 000 рублей и 3000 р. на скульптуры Ассирии и древней Персии. Он пока упирается, отделывается шуточками на тему, что у него таких денег нет, но по тону видно, что дело состоится».

Здание, между тем, строится. Притом с размахом — одного лишь мрамора на интерьеры пошло 530 вагонов. Как и всякое большое начинание, строительство обросло легендами. Вот, например, подрядчик Губонин чем-то не потрафил Клейну. А тот вроде как молоток схватил — и начал разбивать колонны.