Читать «Правильно ли мы понимаем историю Европы и Азии? Книга III (Русско-Ордынская империя)» онлайн - страница 60

Все эти значения хорошо подходят для названия реки. Причем, подчеркнем, именно в славянских языках этот корень является общераспространенным до сих пор.

По-видимому, отсюда происходит также и название германской реки Рейн.

Область Франции, граничащая с Испанией и находящаяся недалеко от устья Роны, западнее ее, еще на картах XVIII века называлась Руссильон (Русский Илион, то есть Русская Троя).

Так, может быть, правы были некоторые историки XIX века, утверждавшие, что территория бассейна Роны была когда-то заселена славянами? Да и не только она одна в Западной Европе.

Но в таком случае возникает правомерный вопрос: не входила ли бывшая Германия, или хотя бы Пруссия, в состав Великой, то есть «Монгольской», империи? Или, быть может, в средние века «русские», или «п-русские», жили на территории Германии и на части территории современной России? А затем территории Германии и Пруссии слегка, но далеко не полностью, очистились от славян. Бывшие ареалы их распространения онемечились. О прежнем славянском прошлом было почти забыто.

Часть же славян, выдавленная обратно на восток, вернулась, в частности, на территорию современной России — к своим соплеменникам-славянам. И унесла с собой некоторые следы западной культуры, в том числе латинские названия, имена, обычаи.

Если Великая = «Монгольская» империя включала в себя Пруссию и Чехию, то появление имени «татар» в названии Татрских Гор также вполне естественно.

Итак, названия могли перемещаться при завоеваниях.

Романовская история уверяет нас, будто бы некие загадочные кочевые народы «татаро-монголы» завоевали Русь. Но еще Н.А. Морозов справедливо отмечал, что кочевые народы вряд ли могли выступать в роли завоевателей огромных культурных территорий или больших развитых государств.

Морозов: Кочующие народы по самому характеру своей жизни должны быть широко раскинуты по большой некультивированной местности отдельными патриархальными группами, неспособными к общему дисциплинированному действию, требующему экономической централизации, то есть налога, на который было бы можно содержать войско взрослых холостых людей. У всяких кочевых народов, как у скоплений молекул, каждая их патриархальная группа отталкивается от другой, благодаря поискам все новой и новой травы для питания их стад.

Соединившись вместе в количестве хотя бы нескольких тысяч человек, они должны также соединить друг с другом и несколько тысяч коров и лошадей и еще более овец и баранов, принадлежащих разным патриархам. В результате этого вся ближайшая трава была бы быстро съедена, и всей компании пришлось бы вновь рассеяться прежними патриархальными мелкими группами в разные стороны, чтобы иметь возможность подолее пожить, не перенося своих палаток каждый день на другое место.

Вот почему априорно должна быть отброшена, как чистейшая фантазия, и самая идея о возможности организованного коллективного действия и победного нашествия на оседлые народы какого-либо широко раскинутого кочующего народа, питающегося от стад, вроде монголов, самоедов, бедуинов и т. д., за исключением такого случая, когда какая-нибудь гигантская, стихийная катастрофа, грозящая общей гибелью, погонит такой народ из гибнущей степи целиком на оседлую страну, как ураган гонит пыль из пустыни на прилегающий к ней оазис.