Читать «Поэзия непереводима» онлайн
Сергей Ильин
Вглубь стихотворения
Поэзия непереводима
Это что касается потребностей читателя. А что требуется от переводчика? Задача его, как я себе представляю, в том, чтобы по возможности точнее, «ближе к тексту», передать звучание и мысль, «рифму и разум» (ну, и ритмическое построение тоже, но это не самое сложное). Передать и то, и другое в безупречной полноте по понятным причинам невозможно. Случаются, конечно, удачи, но они редки. Один из лучших известных мне примеров дан самим Набоковым в последних строках его английской поэмы «An Evening of Russian Poetry» («Вечер русской поэзии»):
«Bessonnitza, tvoy vzor oonil i strashen;
lubov moya, otstoopnika prostee.
(Insomnia, your stare is dull and ashen,
my love, forgive me this apostasy.)»
Впрочем, это, боюсь, нельзя по чистой совести причислить к переводам как таковым – тут все, скорее, было продумано заранее.
В итоге переводчику приходится сочинять нечто компромиссное.
Совсем уходить куда-то далеко от звучания и ритма – перед собой стыдно, да и перед отечественным читателем тоже, ведь он, как ни крути, еще со времен Жуковского, если не с более ранних, приучен к рифмованным переводам рифмованных стихов и навряд ли в обозримом будущем согласится с Набоковым в том, что «единственная цель и оправдание перевода – дать наиболее точные из возможных сведения, а для этого годен лишь буквальный перевод, причем с комментарием».
Уходить же совсем от смысла стыдно перед любимым автором – любимым, потому что без любви ничего хоть сколько-нибудь путного не родишь – и, опять же, перед собой. Есть еще третий путь, коим и Пушкин хаживал – сочинить, сохраняя дух переводимого произведения, нечто свое. Но это уже другая история. В этой публикации им пошел Григорий Кружков, который как переводчик стихов ни в каких рекомендациях давно уже не нуждается,
Что получается в итоге? Если не «скончавшийся под пыткой автор», то «обманутый читатель» – обманутый в той или иной мере. И каков же выход, если он вообще существует? Да вот именно тот, который предлагает эта публикация. Свод переводов. Каждый из которых дает что-то свое – и по части музыки, и по части смысла. Все вместе они образуют то, что какая-то из филологических наук именует «логическим полем» переводимого сочинения. А дальше уж пусть читатель разбирается, кто прав, кто виноват.
Собственно говоря, идея, лежащая в основе того, что предпринимает теперь «Иностранная литература», не нова. Еще в 1994 году (есть, возможно, примеры и более ранние, но мне они не известны) издательство «Интербук» выпустило книжку «
